Клокачев скончался, говорили, прямо при исполнении своих служебных обязанностей. Говорили также, что он почувствовал себя плохо еще за обедом, удалился в свой кабинет, заперся там и…

Нашли его уже без сознания.

* * *

И вот тут-то пришло к Самойловичу письмо от светлейшего князя Григория Александровича Потемкина.

Григорий Александрович без обиняков писал: «Известное искусство и прилежание в отправлении звания Вашего побудили меня Вам поручить главное по должности наблюдение всех тех способов, которых есть нужно по улучшению и искоренению открывающихся иногда прилипчивых болезней. Херсон, претерпевший от заразы и по соседству с турецкой (подразумевается стороной), близко к сему опасности, должен быть первейшим предметом попечения Вашего…»

Эти слова светлейшего князя прозвучали как призыв к немедленному врачебному воздействию. Сразу же в голове полкового врача всплыли измученные тяжелой чумой заболевшие люди…

Надо ли говорить, что Данило Самойлович с готовностью ухватился за это предложение. Без малейшего отдыха, лишь получив в петербургской канцелярии светлейшего князя деньги на проезд, достиг он сначала города Кременчуга, а затем, преодолев еще несколько сотен верст, добрался, в конце концов, и до города Херсона.

От столичного Санкт-Петербурга южный город Херсон отделялся всего какими-нибудь двумя тысячами верст.

* * *

В Херсоне картина представилась ему совершенно безотрадная.

Прежде всего, там сразу же бросилось в глаза, что людей просто силой выселяют из прежде насиженных ими домов, сжигая при этом все подряд, не оставляя малейшего даже следа их повседневного там пребывания…

Он сразу почувствовал, что надо было действовать, причем – незамедлительно.

Уже в июле месяце устроил он на притоке могучего Днепра, – на реке Камышовой – для всех заболевших чумной инфекцией своеобразный карантин. Более того, при помощи дезинфекции провел там целый ряд, так называемых, – противочумных мероприятий.

Доктор Самойлович сразу же запретил солдатам сжигать дома заболевших чумой людей, весьма резонно предполагая, что человек в таком виде, лишенный к тому же всего своего имущества, даже такого привычного своего двора, как-то мигом оказавшись в состоянии совершенно бездомного, – каждый заболевший такой непонятной ему болезнью способен натворить еще целую кучу самых опасных, воистину форменных безобразий…

Стремясь проникнуть в глубинные тайны чумной палочки, доктор Самойлович приобрел даже микроскоп Жана Эммануэля Деллебара, выпускника старинного французского университета в городе Монпелье, преподававшего затем студентам в так называемой Белорусской академии, своеобразном объединении белорусской молодежи…

И хотя сама чума так и не открыла перед ним свои тайны, хотя само исследование было описано лишь в последующих книгах его, однако именно ему принадлежит пионерство в описании природы чумы с использованием оптической техники. Этому изучению он посвятил свою специальную книгу, озаглавленную «Краткое описание микроскопических исследований о существе яду язвенного».

Правда, она появилась лишь в 1792 году, когда он, на последние гроши свои, попытался издавать свои книги, пребывая уже в столичном городе Санкт-Петербурге, о чем мы еще попробуем рассказать слишком внимательному читателю.

* * *

И все же чума, в конце концов, вынуждена была отступить. Это произошло в том же, 1784 году. Возможно, на нее достаточно сильно подействовали суровые климатические условия. Зима в том году, особенно в городе Херсоне, оказалась, на самом деле, холоднее, чем в обычные годы.

Подводя итоги борьбы с чумой, сподвижник князя Потемкина в освоении всего юга обширной Российской империи, генерал-майор Иван Максимович Синельников, тогдашний правитель Екатеринославского наместничества, так и написал в докладе самому светлейшему князю:

«Особенно отличил себя доктор Самойлович, который своим примером, побудив многих медицинских чинов к пользованию зараженных, великое количество таковых спас от верной смерти и о роде болезни их учинил великие открытия… Се – герой настоящий, если хотите, истинный Эскулапий, Гиппократ…»

Что же, врач Самойлович совсем не напрасно удостоился столь лестного сравнения с самим древнегреческим «отцом медицины»…

В 1785 году доктор Даниил Самойлович был удостоен чина коллежского советника (полковника).

В следующем году, восстановив переписку с виднейшими европейскими учеными, он отправил в Париж свои медицинские труды, которые были изданы там уже в 1787 году.

* * *

Мировая слава его растет.

Целый десяток зарубежных Академий Наук провозглашают его своим почетным членом.

Более того, австрийский император Иосиф II наградил его золотой медалью, отмечая тем самым его выдающиеся успехи в одолении так неожиданно, пришедшей вдруг в движение, эпидемии чумы.

* * *

В декабре 1786 года был, наконец, утвержден был план путешествия императрицы Екатерины II на юг Российской империи.

Врач Самойлович, пребывая в свите светлейшего князя Потемкина, совершает даже поездку по всему этому, указанному ему, маршруту.

Путь императрицы пролегал по Днепру. Везде, по ходу ее продвижения, выстраивались целые, так называемые «потемкинские деревни», жителям которых предписывалось в знак благодарности выходить на днепровские берега и славить проплывавшую где-то внизу, по Днепру, царицу за их такую – прямо слишком счастливую жизнь…

Во время его инспекторской поездки особое внимание было обращено им на устье реки Ингул. По его рекомендации там вырыты были три колодца, а при них – установлены строгие воинские посты.

За все эти труды врачу обещан даже орден Святого Владимира, однако он так и не получил обещанную ему награду: быть может, до ушей Григория Александровича Потемкина дошел, какой-то слишком зловредный слух, что вся эта показуха напоминает его врачу, Даниилу Самойловичу, нечто, давно уже виденное… Например, посмотренную им на им еще на парижской, пустейшую оперетку, за которой, в общей сложности, ничего не стоит… Один лишь мираж…

Однако и это не помешало врачу Самойловичу и дальше относиться к своей работе как – к самому ответственному эпизоду за всю его походную жизнь. Под патронажем графа и князя Потемкина он навел строжайший порядок по местам продвижения императрицы Екатерины, более того, приготовился и сам, как-то слишком восторженно встречать ее…

Надо также добавить к этому, что командующий войсками Херсонского гарнизона генерал Александр Николаевич Самойлов, быть может, даже движимый просто случайным совпадением их фамилий, предложил немедленно наградить врача Самойловича орденом Святого Владимира…

* * *

Летом 1787 года в Кременчуг, где отныне находился Даниил Самойлович, прибыл германский врач и завзятый путешественник Август Меллер. Самойлович встретил его, как и полагается коллеге, а на прощание вручил ему свои книги, отпечатанные как еще во французском Париже, так и у себя, на родине, уже на русском языке…