— Отлично. А пока я тут, мы еще сможем разок поболтать. Эти две недели мы с Адамом будем работать вместе над тем грантом, который только что получили. Придете завтра на мою лекцию?

Оливия понятия не имела, что у него будет лекция, и тем более не знала, где и во сколько, но ответила:

— Конечно! Жду с нетерпением! — с уверенностью человека, установившего таймер на смартфоне.

— И я остановился у Адама, так что увидимся у него дома.

О нет.

— Эм… — Она рискнула бросить взгляд на Адама, выражение его лица оставалось непроницаемым. — Конечно. Хотя обычно мы встречаемся у меня, так что…

— Понятно. Не одобряете его коллекцию чучел, да? — Том улыбнулся и встал. — Прошу меня простить. Возьму себе кофе и тут же вернусь.

Как только он ушел, Оливия мгновенно повернулась к Адаму. Теперь, когда они остались одни, у них было порядка десяти миллионов тем для обсуждения, но единственное, о чем она могла думать…

— У вас и правда есть коллекция чучел?

Он бросил на нее уничижающий взгляд и убрал руку со спинки ее стула. Внезапно ей стало холодно. Одиноко.

— Извините. Я понятия не имела, что он ваш друг и что у вас совместный грант. У вас такие разные исследования, я даже не думала о такой возможности.

— Да, вы же не верите в то, что исследователи рака могут успешно сотрудничать с разработчиками компьютерных моделей.

— Вы… — Она заметила, как подрагивают его губы, и попыталась вспомнить, когда это они перешли на такой шутливый тон. — Как вы познакомились?

— Он был постдоком в моей лаборатории, когда я был аспирантом. Мы поддерживали связь и сотрудничали все эти годы.

Итак, он, должно быть, на четыре или пять лет старше Адама.

— Вы ведь учились в Гарварде, да?

Он кивнул, а ей в голову пришла ужасная мысль.

— Что, если он решит, что обязан меня взять, потому что я — ваша фейковая девушка?

— Том не станет этого делать. Однажды он уволил свою двоюродную сестру за то, что она сломала проточный цитометр. Он не слишком мягкосердечен.

«Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты», — подумала она.

— Слушайте, мне жаль, что из-за этого вам приходится врать своему другу. Если хотите рассказать ему, что все это неправда…

Адам покачал головой.

— Если я это сделаю, мне не жить.

Она улыбнулась.

— Ага, вижу. И, честно говоря, моя репутация в его глазах тоже от этого не выиграет.

— Но, Оливия, если вы поедете в Гарвард, мне нужно, чтобы вы хранили это в тайне до конца сентября.

Она ахнула, осознавая значение его слов.

— Конечно. Если все узнают, что я уезжаю, завкафедрой никогда не поверит, что вы остаетесь здесь. Я даже не подумала об этом. Обещаю, я никому не скажу! Ну, кроме Малькольма и Ань, но они умеют хранить тайны, они никогда…

Карлсен вскинул бровь. Оливия поморщилась.

— Я заставлю их сохранить эту тайну. Клянусь.

— Буду признателен.

Она заметила, что Том возвращается к столу, и наклонилась ближе к Адаму, чтобы быстро прошептать:

— Еще одно. Лекция, о которой он говорил, та, которая будет завтра?

— Которую вы ждете с нетерпением?

Оливия закусила щеку.

— Да. Когда она будет и где?

Адам тихо рассмеялся, как раз когда Том снова сел за столик.

— Не беспокойся. Я напишу тебе на почту.

Глава 6

Гипотеза: в рейтинге многочисленных типов и моделей мебели колени Адама Карлсена входят в первые пять процентов по комфорту, уюту и приятности.

Оливия открыла дверь аудитории, они с Ань изумленно переглянулись и сказали в унисон:

— Матерь божья.

За два года в Стэнфорде она посетила бесчисленное количество семинаров, тренингов, лекций и занятий в этой аудитории и никогда не видела, чтобы она была настолько забита людьми. Может, Том разливал бесплатное пиво?

— Думаю, этот доклад сделали обязательным для иммунологов и фармакологов, — сказала Ань. — И я слышала, как человек пять в коридоре обсуждали «известного научного красавчика». — Она критически посмотрела на кафедру, за которой Том болтал с доктором Моссом с отделения иммунологии. — Вроде симпатичный, хотя не такой симпатичный, как Джереми.

Оливия улыбнулась. Воздух в аудитории был жаркий и влажный, пахло потом и скоплением человеческих тел.

— Тебе не обязательно оставаться. Тут, наверное, все нормы пожарной безопасности нарушены, и все это даже отдаленно не имеет отношения к твоему исследованию.

— Это лучше, чем работать. — Ань схватила подругу за запястье и потащила сквозь толпу аспирантов и постдоков, сгрудившихся у входа, вниз по боковой лестнице. Там народу было не меньше.

— И если этот парень собирается увезти тебя в Бостон на целый год, я хочу убедиться, что он тебя заслуживает. — Она подмигнула. — Считай, я в роли отца, который перед выпускным балом чистит винтовку на глазах у парня своей дочери.

— Ми-ми-ми, папочка.

Сесть, конечно, было негде, даже на полу или ступеньках. Оливия заметила Адама в кресле у прохода в нескольких метрах от себя. Одетый в свою обычную черную рубашку «Хенли», он был погружен в беседу с Холденом Родригесом. Когда взгляд Адама встретился со взглядом Оливии, она улыбнулась и помахала ему рукой. По какой-то пока неизвестной причине Адам теперь казался ей другом — вероятно, это было как-то связано с их огромным, неправдоподобно нелепым секретом. Он не помахал в ответ, но его взгляд, казалось, смягчился и потеплел, а губы изогнулись в линию, которую она уже распознавала как его версию улыбки.

— Поверить не могу, что доклад не перенесли в аудиторию побольше. Тут едва хватает места для… О нет. Нет, нет, нет.

Оливия проследила за взглядом Ань и увидела, что в лекторий заходят еще по крайней мере двадцать человек. Толпа немедленно начала подталкивать Оливию вперед. Ань взвизгнула, когда аспирант с отделения нейронауки, весивший раза в четыре больше, чем она, отдавил ей палец.

— Это просто смешно.

— Ага. Поверить не могу, что еще больше народу…

Бедро Оливии врезалось во что-то… в кого-то. Она повернулась извиниться, и… это был Адам. Или плечо Адама. Он все еще разговаривал с доктором Родригесом, который смотрел с недовольством и бормотал: