— Эйлин… — прошептала Мэгги Райан довольно отчетливо, словно пытаясь вывести внучку из оцепенения.

— Что-то не так? — послышался приглушенный голос бабушки Рика.

Эйлин чувствовала, что это бракосочетание создаст гораздо больше проблем, чем разрешит. Так что она тогда здесь делает?

Она посмотрела на Рика. Одного его взгляда было достаточно, чтобы дыхание остановилось. Эйлин видела в глубине этих темно-карих глаз выражение искреннего сожаления и смиренного принятия отказа. Рик заранее предполагал, что Эйлин от него отступится. Он был готов к тому, что она изменит свое решение перед алтарем и сбежит из-под венца. В нем жило два человека, и один из них все время ждал, что Эйлин развернется и уйдет, оставив его перед священником в полном одиночестве.

И именно это заставило ее ответить:

— Да.

Искра удивления блеснула в его глазах, и он надел ей на палец обручальное кольцо с бриллиантом в четыре карата. Эйлин сделала глубокий выдох, словно ощутила свалившийся с нее груз. Слова клятвы, которые дались ей с таким трудом, стучали в ушах и снова, словно эхо, проносились в голове. Она пыталась понять, как временная работа плавно переросла в пожизненное обязательство и было ли это на самом деле предначертано судьбой. Было ли Богу угодно соединить их? Или это очередная причуда проказницы-судьбы?

Эйлин смотрела, как переливается бриллиант в лучах света, пока священник монотонно бубнил заключительные фразы, соответствующие обряду. И молча она дала обещание своему будущему ребенку, что сделает этот брак и счастливым. Она убедит Рика Хокинса в своей любви.

Вокруг воцарилась абсолютная тишина.

Казалось, время остановилось.

Да, Эйлин действительно его любит.

Она полюбила. Впервые в своей жизни.

Время вновь обрело реальность, когда священник произнес:

— Можешь поцеловать жену, сын мой.

Рик повернулся к ней лицом и склонил голову. Эйлин чувствовала, как его дыхание согревает ей щеки. Неожиданно подступили слезы, и она отчаянно заморгала, не позволяя им пролиться.

Под звуки музыки и аплодисменты родни он тихо прошептал адресованные только ей слова:

— Спасибо тебе, Глазастик, — и поцеловал ее.

Сердце Эйлин заколотилось быстрее. Казалось, что загремел гром и засверкала молния, и вскипевшая кровь уносила рассудок в далекое плавание. Любовь переполняла ее, она подняла руки и обняла его за шею. Упоительный поцелуй разжигал желание. Эйлин мечтала о взаимной любви. Не о счастье носить его фамилию, не о счастье иметь от него ребенка.

Эйлин хотела, чтобы Рик ее любил. И она знала, что ей придется за это сражаться.

Игнорируя новобрачные пары, ожидавшие своей очереди, Рик не спешил закончить поцелуй. Эйлин таяла в его объятиях, наслаждаясь нахлынувшими чувствами. Крепко прижавшись к нему, она вложила в этот поцелуй всю свою душу в надежде, что Рик примет его как знак доказательства ее верности.

— Ну, хватит, ребята, — довольно грубо завершил церемонию священник. — До ужина у меня еще пять пар брачующихся.

Рик поднял голову, прервав поцелуй, и посмотрел на Эйлин. И вдруг на какое-то краткое мгновение она увидела в его глазах что-то совершенно новое, что заставило ее переосмыслить так тяжело давшийся ей шаг к законному браку.

Пока родственники осыпали ее поздравлениями, сопровождая их крепкими объятиями, она цеплялась за искру надежды в глазах Рика и уверяла себя, что это и было началом пути.

В ночное время Лас-Вегас сверкал, словно глубокий темный сосуд, набитый доверху драгоценными камнями. Рубиновые, изумрудные, сапфировые и бриллиантовые огни расцвечивали темноту, создавая иллюзию яркого дня.

Толпы туристов неиссякаемыми потоками текли по тротуарам, а на мостовой стройными рядами выстроились вереницы машин. На одной стороне улицы глазам изумленной публики были представлены и Эйфелева башня, и центральная часть Нью-Йорка, и кусочек Италии. Можно было ознакомиться с древними пирамидами, средневековой Европой и со всеми правителями Рима. Народ передвигался суетливо, сжимая в руках штампованные пластиковые емкости, наполненные десяти и двадцатипятицентовыми монетами, остатками своих надежд на мгновенный выигрыш в казино.

Из окон роскошного гостиничного номера, расположенного на последнем этаже небоскреба, вид открывался просто великолепный.

Эйлин отошла от окна и увидела, как Рик закрывает дверь за официантом, доставившим заказ в их номер. Теперь, когда они остались одни, а их родственники проводили свое свободное время во власти Грешного города, тишина казалась оглушительной.

— Голодна? — спросил ее Рик, приподнимая купол серебряной крышки с одной из тарелок, стоящих на передвижном сервировочном столике.

— Не очень.

Рик вернул крышку в исходное положение.

— Я тоже. — Он вынул бутылку шампанского из серебряного ведерка и освободил горлышко от проволоки. — Вместо еды отведаем вот это.

— Возможно, мне не следует.

Она подумала, что это самое печальное последствие ее теперешнего состояния.

— Ничего страшного, — улыбнулся он. — Это игристый сидр.

Эйлин рассмеялась. Конечно, Рик не мог забыть, что ей не рекомендуется пить вино. И мистер Сама Организованность позаботился о напитках, более приемлемых для ее здоровья.

— Сидр?

Он пожал плечами:

— Сидр, но я никогда таких напитков не пил.

Пока он открывал бутылку, она осматривала их апартаменты. Они были огромными. Двухкомнатный номер со спальней и гигантских размеров гостиной расположился на тридцатом этаже гостиницы под названием «Сандаловое дерево». Два маленьких диванчика стояли друг против друга, а между ними красовался низкий широкий стол, приютивший в самом центре изящную аранжировку из свежесрезанных и чудесно благоухающих роз. По одну сторону комнаты был газовый камин, и языки пламени уже плясали в его глубине, имитируя пожирание огнем фальшивого дерева, а по другую сторону находился музыкальный центр. Огромные раздвижные окна были открыты, и отблески огней вечно бодрствующего города добирались сюда, освещая комнату мягким заревом. Дополнительного освещения не требовалось.

Эйлин перевела взгляд на дверь, за которой скрывалась их спальня, где большая двуспальная кровать была уже давно застелена. В животе что-то защекотало при воспоминании о том, как они с Риком занимались любовью, лежа поперек широкого матраца. Ужасно глупо, но она сильно нервничала в предвкушении событий их первой брачной ночи. Рик был хорошо знаком с каждым дюймом ее тела, так что изображать из себя стыдливую невинную невесту было бы смешно, но ее переживания не поддавались логическим объяснениям.

Пробка вылетела из бутылки и, отскочив от потолка, благополучно приземлилась на одном из диванов. Эйлин подпрыгнула от испуга. А Рик уже двигался в ее направлении, держа в руках два высоких хрустальных бокала, наполненных игристым сидром. И сердце ее не только не восстановило свой нормальный ритм, а снова чуть не выпрыгнуло из грудной клетки.