– Захар! Кого или что ты здесь видел?

– Никого, – пролаял тот, рывками стаскивая шарф.

– Темный маг о тебе не знал! Кого ты видел?!

Оборотень, точно школьник, испугавшийся, что его вызовут к доске, низко наклонил голову и принялся сосредоточенно расстегивать заскорузлыми пальцами единственную пуговицу, оставшуюся на одежде. Штаны с него уже свалились, стоптанные боты стояли в сторонке.

– Говори, сволочь! – заорал Сурнин. – А не то я тебе вечную жизнь у начальства выхлопочу – вообще никогда не подохнешь!

– Мы тогда пришли с Толяном барахла к холодам нарыть. – Захар сбросил замызганный балахон, не то хрюкнул, не то коротко зарычал и поднял глаза, в которых играли багровые отблески.

– Кто такой Толян?

– Да местный он, зэк бывший, его тут все побаивались, а мне чего…

Никита невольно отвел взгляд от давно не мытого тела, покрытого рубцами и струпьями.

– Толян, значит, туда спустился, а вышел не он. Посмотрел так, что у меня душа в пятки. Да и пошел прочь.

Захар, указывая направление, махнул в сторону леса кистью левой руки, на которой прорезались изогнутые когти, глухо взвыл и свалился Сурнину под ноги – тот едва успел отскочить.

Перекидывался Захар Варфоломеевич неумело, мучительно долго и страшно. Зубастая пасть со стоном открывалась и закрывалась, словно ему не хватало воздуха. Кости и когти оборотня рвали человеческую кожу. Тело выгибалось дугой, скрючивалось и билось в судорогах. Хвост из окровавленных позвонков, удлиняясь, отчаянно молотил по земле. Никита на несколько минут забыл о небывалых темпоральных заклятиях, линиях реальности и прочих высоких материях. Он не выдержал и отвернулся. И только когда трансформация завершилась и оборотень затих, Никита осторожно приблизился.

Темный зверь, обессиленно лежавший на земле, являл собой нечто среднее между огромным медведем и исчезнувшим талацином, знакомым по фотографиям в журнале «Вокруг света». Вытянутая пасть распахивалась, наверное, на все сто восемьдесят градусов, так что челюсти вытягивались в прямую линию. По спине и задним лапам сбегали темно-бурые полосы.

Желтые глаза открылись и, не мигая, уставились на дозорного. Мощные лапы заскребли землю, зверь вскочил и недружелюбно ощерился, хищно прижав стоячие полукруглые уши. Дышал он с присвистом, поджимал хвост, покачивался и переминался, словно центр тяжести гулял у него по всему хребту. С высунутого языка текла густая слюна. Короткая песочно-коричневая шерсть свалялась, а на передних лапах, словно зараженных лишаем, просвечивали участки человеческой кожи. Зверюге было нехорошо. Сурнин отпустил колдовской жезл, который сжимал в кармане.

– Не… могу… так, – пролаял Захар, обдав Никиту перегаром, припал к земле и пополз к замороженному магазинному мясу и вожделенным окорочкам – закусывать. Больше сейчас от него ничего было не добиться. Никита тихо выругался. Ментальная атака? Ну да. Вы когда-нибудь пробовали залезть в голову к оборотню, дорвавшемуся до мяса?.. И как там обстоят дела с систематизированной информацией?

Конечно, Сурнин попытался выбить из Захара образ того самого Толяна, который его так напугал. О слепках ауры и речи не шло. Но когда последняя говяжья кость, аппетитно хрустнув, исчезла в необъятной пасти, в те несколько секунд, которые оборотень переваривал то, что проглотил, и осознавал, что ему мало мяса, Никита продрался через дремучее Темное сознание, выдернул оттуда каких-то обглоданных бродячих собак, распотрошенных кур, смазанный образ бомжа и потаенный ужас самого Захара.

Далось это Светлому Иному нелегко. На миг он ощутил неутоленный животный голод, багровое пламя охоты в ауре и дразнящую близость города, набитого теплыми телами. Он проглотил слюну и с трудом разогнал муть, поплывшую перед глазами после ментальной атаки, спрессованной в несколько секунд.

– Стоять! – хрипло рявкнул Сурнин и на всякий случай схватил зверюгу за ошейник. – Даже не смотри на город!

Оборотень яростно дернул башкой, взвыл и отскочил в сторону, едва не оторвав дозорному руку. Свет и Тьма! Зря Сурнин не накормил его до отвала на какой-нибудь ферме. Эту дьявольскую тварь нельзя просто угостить.

Не выпуская горящего белым светом ошейника и не сводя глаз с окрепшего оборотня, Сурнин повел свободной рукой в воздухе, подтянул рюкзак, тот взлетел и упал на плечо. Вторым заклинанием он отправил в овраг тряпье Захара и пустую бутылку. Сегодняшняя ночь била все рекорды по применению бытовой магии. Затем он выцарапал телефон из внутреннего кармана ветровки и начал набирать Басоргина. Связь была отвратительной. На дисплее еле-еле горела одна палочка антенны. Оборотень во всю ширь распахнул пасть, лязгнул челюстями, выгнул спину и отряхнулся. Никита вцепился в него обеими руками, повис на ошейнике, как тряпичная кукла, мобильник полетел в грязь, а самого Никиту протащило по земле несколько метров, прежде чем оборотень рявкнул, вздыбил шерсть на загривке и остановился, недовольно заворчав.

– С-скотина! – прошипел Никита, ткнув успокоившуюся тварь кулаком в бок. – Теперь переться с тобой пешком через лес, пока обратно не перекинешься.

Кажется, Захар себя наконец осознал. Он вывернул шею, посмотрел на Светлого дозорного желтыми глазищами и, опустив голову, потащил его к тому месту, где шлепнулся в грязь телефон.

– Да чего уж теперь, – буркнул Сурнин, и в это время Сумрак позвал его голосом Басоргина.

«Никита, звонок прошел, мы тебя засекли, оставайся на месте».

«Что случилось?!»

«Дневной Дозор срочно направляет в Предуральск целую команду. Вы не должны встретиться».

«Да, я понял».

Если Дневной Дозор найдет повод, чтобы выпотрошить его сознание так, как он только что проделал это с оборотнем… Но Захар не умел закрываться, не знал, что происходит, и перенес процедуру почти безболезненно. Никите в аналогичной ситуации голову сломают. Или найдут сотню веских доводов, чтобы заставить его раскрыться самому.

«Офис открыт. Прямой портал видишь?»

Перед ним замерцала белая искра.

«Вижу. Оборотень пролезет? Со мной свидетель. Его нельзя им оставлять!»

Короткая пауза. Смазанное сумеречное эхо, в котором никогда не разобрать чужих слов и голосов.

«Да! Можно с Темным. Портал ведет на нижний этаж, там вас встретят», – подчеркнул Басоргин, и Сумрак умолк.

Никита осторожно отпустил ошейник. Оборотень не шелохнулся. Он зачарованно смотрел, как в темноте разворачивалась тонкая прямоугольная рамка, затянутая призрачной вуалью. Кажется, он был в восторге от тех чудес, что творились вокруг. Его никто не учил бояться Света, и, чувствуя его чужеродную природу, он только раздувал ноздри и настороженно облизывался.

Сурнин подхватил телефон из лужи и запихнул в карман. Портал замерцал.

– Прыгай – закроется! – припугнул Никита. – Пошел!

Зверь привстал на задних лапах и как-то не по-собачьи, не по-волчьи, а скорее кенгуриным прыжком сиганул в мерцающий провал. Точно в его предках хаживали сумчатые волки с далекой Тасмании. Никита коротко вздохнул и шагнул за ним в молочный туман. Он ощутил легкое потряхивание – как в самолете, попавшем в зону турбулентности. На мгновение перед глазами промелькнул сужающийся белый коридор, где-то впереди дико взвыл оборотень, которого закрутила тугая спираль. А еще через миг нечеловеческий вопль захлебнулся, молочно-белый туман брызнул алым бисером, и Никита, кувыркнувшись, полетел вниз с высоты третьего этажа… Нет! Вверх, с глубины третьего этажа… Прежде чем потерять сознание, он несколько раз перевернулся в зыбком тумане, ударился и проехался по земле, обдирая кожу на щеке.