Силы короля Педро и Черного Принца по численности меньше: сорок пять тысяч бойцов, из которых двести тысяч всадников, но они состояли из более тяжело вооруженных частей, одетых в доспехи и привычных к боям в сомкнутом боевом порядке. Эти солдаты без труда справлялись с легковооруженными всадниками, составляющими основу вражеской армии.

Авангардом командовали герцог Ланкастер с помощником Хуаном Шандосом, ветераном ги-еньских капитанов, и Калверли, под началом которого было четыреста кастильских бойцов, вооруженных копьями. За ними шли: справа — граф Арманьяк и господин Альбре;[7] слева — военачальник де Буш[8] и граф де Фуа. Оставшееся войско собрано под знаменем Черного Принца, которому помогали король Педро, Яков, король Неаполя, заклятый враг Арагонского, и небольшое чисто символическое войско Карла Злого с его сенешалем Энрикесом.

На рассвете Черный Принц набожно помолился и, протянув руку королю Педро, сказал:

— Ваше величество, сегодня же утром вы узнаете, вы ли король Кастилии…

Затем, поднявшись на холм, он громогласно воскликнул:

— Знамена вперед, рыцари и мужи, во имя Бога и святого Георгия!

То же самое сделал Энрике Трастамарский, но в другом лагере. Оседлав, по своему обычаю, крупного эстрамадурского рысака, он медленно под звуки труб проехал перед шеренгой войска, а вокруг слышались крики: «Кастилия и святой Георгий!»

Сражение, дошедшее до нас благодаря описанию Фруассара, было кровавым и богатым на удивительные подвиги. Мартен Фернандес, рыцарь из Толедо, известный своей необычайной физической силой, сбросил Шандоса с лошади и поставил ему колено на грудь; англичанин сумел вынуть кинжал и убил своего противника в тот момент, когда Фернандес сошел с лошади.

Английские лучники, подпускавшие врага на расстояние прямого выстрела из лука, остановили атаку графа Трастамарского, который, видя беспорядочное бегство своих легких всадников, сам схватил орденское знамя и закричал:

— Кастильцы, неужели вы, сделавшие меня королем, предадите меня? Посмотрите на это знамя, и с Божьей помощью победа будет за нами!

Дю Геклен со своими французскими рыцарями был в центре внимания военачальника де Буша и графа Фуа. Он долго отбивался с мечом в руках и согласился сдаться только самому Черному Принцу и лишь после того, как остался один без коня в окружении множества врагов.

Король Педро проявил не меньшее мужество. Не обращая внимания на то, что его могут взять в плен, он повсюду носился на своем черном коне, ища своего брата Энрике, и гневно кричал:

— Где этот чертов бастард, который называет себя королем Кастилии?

Граф Трастамарский, осознав всю глубину своего поражения, покинул поле боя, а Черный Принц с высоты своего военного опыта сумел сделать правильный вывод из успеха, который из-за этого исчезновения стал сомнительным.

Вечером он спросил на гасконском наречии, на котором бегло говорил:

— А что бастард, он мертв или в плену? Ему ответили, что он сбежал и что след его потерян.

— Все впустую, — спокойно произнес Черный Принц.

Он ясно увидел ближайшее будущее…

Такое пророческое сожаление тем более говорило о проницательности Черного Принца, так как эта победа под Нахерой — у некоторых историков победа под Наварреттой — могла считаться одной из полных и, по-видимому, одной из решающих в эпоху, когда, по крайней мере в Испании, большие сражения в сомкнутом боевом порядке происходили не часто.

Разгром графа Трастамарского и дю Геклена стал очевиден при подсчете потерь, понесенных двумя армиями. Потери Черного Принца выражались — по сведениям Айялы и Фруассара, совпадающим, но не совсем заслуживающим доверия — в гибели 40 пехотинцев, 20 лучников и 4 рыцарей (двух гасконцев, одного англичанина и одного немца), в то время как побежденная сторона оставила на поле боя 7000 пехотинцев, 900 легких всадников и 60 рыцарей.

Весь кастильский авангард оказался в руках англичан; дю Геклен потерял половину своих людей; все дворяне Ордена Перевязи, цвет кастильского дворянства, либо погибли, либо оказались в плену. Но этой победе, как правильно понял Черный Принц, не хватало единственного трофея, который бы гарантировал ей будущее: пленения кастильского бастарда, который в это время скакал во весь опор по дороге в Сорию.

Хотя успех короля Педро и превзошел все ожидания, однако, помимо сбежавшего графа Трастамарского, дю Геклен, бастард Санчо, граф Дениа, маркиз де Вилена, и многие рыцари оказались в руках принца Уэльского. Но триумфальная победа возродила в Педро еще большую жажду мести и жестокость.

Заметив среди пленников Иньиго Лопеса Орско, своего бывшего знакомого, который предал его в Бургосе, король набросился на него, собственноручно заколол его кинжалом и убил еще одного гасконского рыцаря, вставшего между ними и пытавшегося помешать Педро.

Убийство двух безоружных людей, находившихся под защитой закона военного времени, вызвало глубокое возмущение англичан. Кроме того, Педро высокомерно потребовал, чтобы ему отдали всех пленных кастильцев.

— Это незаконно, — ответил ему ледяным тоном Черный Принц… — Мои рыцари, которые защищали свою и вашу честь, за все золото мира не пойдут на это, зная, что вы хотите убить пленников.

— Если так, то я считаю свое королевство столь же потерянным, каким оно было вчера. Союз с вами был бесполезен, как и все деньги, потраченные на снаряжение войска.

— Ваше величество кузен, чтобы вернуть свое королевство, вам нужно использовать другие средства, а не те, которыми вы надеялись его сохранить. Если вы будете упорствовать в прежних заблуждениях, то ни мой отец, король Эдуард, ни я не сможем впредь прийти вам на помощь.

— Не вернете ли вы мне хотя бы тех моих прежних вассалов, которые сами вымаливают мое прощение, если я здесь перед вами поклянусь простить их?

Когда Принц, введенный в заблуждение этим обещанием, согласился на это, Педро указал на своего незаконнорожденного брата, бастарда Санчо, которого он с уважением обнял, и на некоторых кастильских сановников, поцеловавших ему руку в знак почтения. Еще до того, как они вышли из шатра Черного Принца, трое из них — Гомес Гаррилло, еще недавно бывший мажордомом Энрике, Санчес Москосо, командор ордена Сантьяго, и Гарсиа Тенорио, сын адмирала, которого Педро приказал убить в 1358 году, — были схвачены и обезглавлены на глазах англичан.

В то время нарушить клятву считалось более страшным, чем принести в жертву человеческую жизнь. Подобное вероломство того, кого накануне посвятили в рыцари, глубоко оскорбило Черного Принца, и он почувствовал к королю-клятвопреступнику непреодолимое отвращение. Видимо, желая, показать обратный пример душевного благородства, Принц помиловал и пригласил на ужин старого маршала Оденхейма, который как английский вассал был виновен в том, что поднял оружие против своего сюзерена.