— Ваше высочество, — ответил тот, — я самый уважаемый здесь человек, но вы же знаете, как и почему я остаюсь вашим пленником.

— Что это значит?

— Во французском королевстве ходит слух, что вы так обращаетесь со мной, потому что не решаетесь отпустить меня.

— Да ну! Мессир Бертран, неужели вы думаете, что ваше рыцарское достоинство внушает нам опасения? Установите сами выкуп, и мне этого будет достаточно, даже если это будет обычная соломинка.

Дю Геклен, как поведал нам Фруассар, «поймал его на слове» и ответил:

— Такой бедный рыцарь как я, ваше высочество, найдет в кошелке своих друзей, надежных поручителей, по меньшей мере сто тысяч золотых флоринов.

Черный Принц не мог отречься от своих слов, и верхом благородства стало то, что эту сумму предложили оплатить Хуан Шандос и другие английские капитаны. Но дю Геклен не менее благородно отказался и обратился к королю Карлу V, который без труда собрал необходимые деньги и добавил из своей казны тридцать тысяч золотых франков, чтобы его верный коннетабль восстановил свое пропавшее снаряжение.

Дю Геклен, первый меч Франции, за несколько дней добрался до Кастилии и доставил к Энрике шестьсот отборных рыцарей. Он нагнал графа Трастамарского перед Толедо. Этот город еще продолжал сопротивление, и бастард начал его осаду. Подкоп, проведенный его инженерами, закончился неудачей, но в городе начался голод. Гарсиа де Виллодро, комендант Толедо, вынужден был забить всех лошадей, чтобы накормить жителей. Он обращается к Педро, ждущему у Кармо-на, с душераздирающими просьбами.

Король не терял времени даром. К полутора тысячам легких всадников из Гранады, которые у него уже были, он добавил три тысячи пехотинцев, набранных в Эстрамадуре и Галисии. Возглавив эту небольшую армию, уставшую после трудного горного перехода, он располагается лагерем в Монтьеле, на Ла-Манше, где один из его вассалов, Гарсиа Моран, командор Сантьяго, принимает его и размещает у себя.

Положение очень серьезно, так как граф Трастамарский, узнав о приближении своего врага и позвав на помощь Гонсалеса Мексиа, который тотчас же покинул Кордову со значительным подкреплением, сам выступает ему навстречу в сопровождении тысячи всадников.

Войска встречаются в Оргасе, куда прибывает также дю Геклен под охраной четырех-пяти сотен французских копейщиков — опытных наемников, жаждущих вступить в схватку. Здесь, накануне битвы, которую каждый считал решающей, король Педро совершил единственный благородный поступок в своей жизни. Депутатам Логроньо, пришедшим к нему просить разрешения передать их город под власть короля Наварры, чтобы не отдавать его графу Трастамарскому, Педро с необычайной резкостью ответил:

— Не делайте этого и помните, что корона Кастилии должна прежде всего оставаться единой!..

Ответ настоящего короля, как замечает Айяла в своем труде…

Кроме того, такой ответ свидетельствует об определенном национальном чувстве, которое, несмотря на уродливую эпоху, уже зародилось в душах испанцев и предвосхищало великое будущее Испании.

13 марта 1369 года часовые замка Монтьель ближе к концу ночи сообщили, что на равнине зажглись огни и они, кажется, приближаются к крепостным стенам. Это был авангард Энрике, который при свете факелов выбирал позиции для сражения. На рассвете король Педро на расстоянии полета стрелы от первого укрепления увидел блестящие доспехи французов и более темную толпу кастильских легких всадников.

Надеясь врасплох застать врага, устанавливающего свои шатры, он приказывает поднять свой флаг и лично отдает приказ начать сражение. Под яростной контратакой войск Бега де Вилена его маленькая армия разбегается и в беспорядке отступает к замку, где у нее хватает времени только на то, чтобы укрепиться. А в это время дю Геклен и Энрике осаждают стены замка и расставляют своих людей перед главными воротами.

Не считая мавров, которые имели неосторожность слишком рано начать атаку и были разбиты наголову, бой закончился без большого кровопролития, но Педро теперь занял центральную башню, без еды и оружия, почти без воды, и лишился своего лучшего друга, Хуана Ксименеса из Кордовы, ставшего одной из немногих жертв этого боя.

В этом критическом положении королю приходит необычная мысль (такое могло прийти в голову только людям, которые судят остальных в меру своей низости!): подкупить храбреца дю Геклена, которого он считает вожаком наемников и разбойников, готовым на любое выгодное предательство. Педро тайно посылает к дю Геклену переодетого рыцаря Родригеса де Сенабриа. Тот хорошо знает коннетабля, так как недавно был его пленником и смог оценить его отвагу во время взятия Бривьески в 1366 году. Сенабриа приходит к месту стоянки дю Геклена, находит его в своем шатре и откровенно говорит ему:

— Мессир Бертран, умоляю вас пожалеть благородного короля, моего хозяина. Его благодарность будет огромной, а для вас будет большой честью, когда все узнают, что он обязан вам своей жизнью и короной.

— Друг мой, — отвечает дю Геклен, удивленный таким вступлением, — когда-то я с вами обошелся благородно, поэтому вы не должны со мной так разговаривать. Мой король послал меня сразиться с союзником англичан, и я бы предал его, если бы спас вашего короля.

— Если вы согласитесь перевезти дона Педро в безопасное место, — неловко отвечает Родригес, — то он обещает отдать вам города Сория, Атьенсу, Альмазан, Монтеагудо, Деса и Серон, а, кроме того, двести тысяч золотых дублонов высшей пробы. Вы будете первым в этом королевстве, и он всегда будет считать себя вашим должником.

Нахмурив брови, бретонец прибегает к одной из своих хитростей, которые не раз помогали ему в боях:

— Друг мой, раз так, то мне нужно время все обдумать и переговорить со своими командирами.

Дю Геклену пришла в голову мысль притвориться, что он принимает сделку и, таким образом, заманить короля Кастилии в его же ловушку. Но его сдерживало одно сомнение: будет ли достойно выдать секрет рыцаря?.. Однако дю Геклен быстро находит ответ: раз Сенабриа сам задал такой позорный вопрос, то тем самым он поставил себя вне рыцарского закона. Поэтому он не имеет никакого права на соблюдение тайны и, даже напротив, было бы нечестно скрыть разговор от графа Трастамарского и не посоветоваться с ним, как поступить.

Когда Энрике сообщили об этом разговоре и спросили его мнение, то тот, желая прежде всего отблагодарить дю Геклена, пообещал подарить ему предложенные Педро поместья. Затем он предложил выманить короля Педро из замка и схватить его.

Историки не могут прийти к единому мнению о том, хотел ли коннетабль, чтобы Педро стал его пленником (в этом случае он, конечно же, сохранил бы ему жизнь), или он пообещал передать его графу Трастамарскому, что означало бы заранее принести короля в жертву. Фруассар придерживается первой версии, Айяла — второй. Зная благородство дю Геклена, мы склонны думать, что драма, о которой речь пойдет дальше, была егоошибкой и даже вызывала у него горькие воспоминания.

Продолжая колебаться, дю Геклен все-таки отправил Родригеса де Сенабриа за королем и попросил привести Педро в свой шатер.