Моментально подняв уроненный мной блокнот, янервно поправила фартук и еще раз посмотрела на сидящего передо мнойтрансвестита. Несмотря на то что его голову украшал дорогой парик и сам он былодет в не менее дорогую женскую одежду, я сразу почувствовала, что это лицо снакладными ресницами мне хорошо знакомо, и вспомнила, где я его видела. Вневсяких сомнений, это был Богдан. Тот самый Богдан, с которым я познакомиласьвчера в ресторане, которому излила всю свою душу и который пообещал познакомитьменя с американским доктором.

«Боже мой, что с мужиками делается! Их и такмало…» – подумала я и как-то растерянно произнесла:

– Здрасте…

Богдан встретился со мной взглядом, заметносмутился, но тут же вернул себе самообладание, сделал вид, что он меня неузнал, и сделал заказ. Я пошла на кухню на ватных ногах и, подойдя к повару,молодому мужчине, который славился в нашем клубе тем, что был отличнымсемьянином и просто нормальным мужиком, растерянно спросила:

– Толя, ты-то хоть мне скажи, что с мужикамипроисходит?

– Ты о чем? – не сразу понял меня готовившийкакое-то блюдо мужчина.

– Как ни познакомишься с мужиком, такобязательно он гей, трансвестит или транссексуал. Ты мне скажи, нормальныемужики без прибамбасов еще остались? Или они уже все вымерли, как мамонты?!

– Да их полно, – невозмутимо ответил Толя.

– Ну и где они?

– Разумеется, за пределами нашего клуба.Просто когда здесь работаешь, постоянно в этих кругах вращаешься, то тебе и всамом деле начинает казаться, что весь мир живет только по этим законам. У менятоже такое было, когда я только на работу вышел. Поначалу так дико было.Казалось, что я устроился на работу в сумасшедший дом. А затем ничего, прошло.Ко всему привыкаешь. – Толя дружелюбно улыбнулся мне и добавил: – Я нормальный.

– И тебе не хочется надеть женскую одежду инакрасить губы яркой помадой для того, чтобы привлекать мужчин? – истеричноспросила я.

– Нет, – без тени сомнения ответил мне он.

– Тебе нравится быть мужиком?

– Я горжусь этим.

– Что-то ты совсем от жизни отстал. Не хочешьидти в ногу со временем.

– Вот такой я немодный, – рассмеялся Анатолий.

– Значит, скоро тебя занесут в Красную книгукак вымирающий вид. Представь, в книге будет твоя фотография, а под нейподпись: «Редкий вымирающий вид: настоящий мужик. Охота и отлов запрещены.Осталось всего несколько особей. Охраняется законом и государством». Послушай,а какого черта ты здесь тогда работаешь?

– Такого же, как и ты. Семью нужно кормить. Ачто ты заведенная такая пришла?

– Сама не пойму. То ли я от этого клубаустала, то ли от этой непонятной жизни.

– Ты что, в клубе с кем-то знакомишься? Этозапрещено.

– Да не нужны мне эти клубные мужики. Простовчера в ресторане познакомилась с одним приличным мужчиной. Такой добрый,душевный и понимающий. Одним словом, он произвел на меня самое положительноевпечатление. Оставил мне визитку. Он помощник управляющего. Пообещал хорошегодоктора Андрюхе найти.

– И что?

– Да ничего особенного. Не считая того, что онсегодня в женских шмотках в наш клуб заявился.

– Бывает, – улыбнулся Толя.

– Обидно.

– Тебе-то за что обидно? У тебя муж есть.

– Да моя подруга закадрить его хотела. Ужбольно он ей понравился.

– А он-то на тебя как отреагировал?

– Сделал вид, что не узнал.

– Смотри, и ты так себя веди, а то если, недай бог, кто узнает, что ты здесь отношения с кем-то пытаешься выяснить… Тутнужно притворяться глухой и слепой.

– Я это уже поняла.

Толя бросил взгляд на мои руки и тут жеспросил:

– А что у тебя с руками? Почему они у тебяпоранены?

– Овощи резала для салата и немного рукипорезала, – попыталась уйти я от ответа.

– Не говори ерунды. Я же профессиональныйповар и знаю, что при резке овощей так руки не порежешь.

– Тогда это просто несчастный случай.

– У тебя неприятности?

– У меня не просто неприятности. У менянастоящая черная полоса в жизни.

Я обслуживала столик Богдана как ни в чем небывало, делая вид, что я его не узнала. Он, в свою очередь, веселился,восторженно хлопал в ладоши и даже вышел из-за столика, чтобы потанцевать,когда выступало шоу трансвеститов. Соответственно, он делал вид, что не знаетменя. Я посматривала на него украдкой и думала: интересно, женат ли он и знаетли о подобном увлечении его жена?

То, что давно женат сидящий за соседнимстоликом известный политик, я даже не сомневалась. По телевизору часторассказывали о его крепкой и дружной семье, показывали, какой он прекрасныйсемьянин, чуткий, заботливый муж и замечательный отец. После того как я увиделаего в нашем клубе, у меня появились достаточно серьезные сомнения относительнобезоблачности его семейного счастья. Никогда не поверю, что хоть одна женаможет увидеть своего мужа в женской одежде и закричать:

– Как же ты восхитителен! Как же тебе идут этитрусики и этот лифчик!

Не поверю… И пусть этот политик не носитженскую одежду, но ведь он приехал именно в этот клуб, да и приехал сюда неодин, а с так называемой «дамой сердца», которую он угощает самыми дорогимизакусками и напитками, нашептывая ей ласковые слова и игриво целуя в ушко.

Представляю, что будет, если жена найдет вдоме женские трусики и поймет, что эти трусики принадлежат не другой женщине, аее мужу… Что тяжелее: знать, что у тебя есть соперница, или узнать, что твоймуж – трансвестит? Конечно, пусть лучше не будет ни того, ни другого, но есливыбирать из двух зол меньшее, то по мне – пусть лучше будет соперница, чеммуж-трансвестит. У меня даже в голове не укладывается, как можно ходить помагазинам и выбирать белье не только себе, но и своему любимому мужу. Редкокогда реакция женщины может быть положительной. Чаще всего происходит самоенастоящее отторжение. Здесь, в баре, я общалась с женщиной, у которой мужтрансвестит, так вот, она говорит, что лучше узнать горькую правду из устсамого мужа, чем обнаружить его увлечение самой.