— Построили и сразу пустили в эксплуатацию?!

— Вот это действительно маловероятно.

— От первого упоминания о блоке памяти до первого корабля с блоком памяти — пятьдесят лет. А та самая инструкция, предписывающая уничтожать корабли со сбоями, создана через тридцать лет.

— После изготовления первого корабля?

— Нет, после создания блока памяти.

— Ну, я бы не сказал, что это прямо художественная литература. В ней просто нет некоторых фактов. Например, наверняка засекреченных и явно не очень удачных испытаний.

— Сир, эта книга называется «Полная история создания кораблей». Если это полная, то что тогда в краткой?

— Думаю, примерно то же самое, только с еще меньшим количеством подробностей, — Томас всерьез задумался. — А ведь эту книгу наверняка изучали все корабли, она входит в основной массив данных, загружающихся по умолчанию. Неужели никого из них ничего не смущало?

— Думаю, они давно заметили пробелы. Просто их это не интересует. Ну, скрывают люди какие-то факты. Наверное, им так нужно. А кораблям все равно. У них своя история.

— Да? Ты уверена?

— Почти. Я периодически натыкаюсь на упоминания о версии кораблей. Не в этой книжке, конечно, а во всякой развлекательной ерунде, где публикуются нелепые мистификации. Но миф настолько живучий, что явно имеет под собой какое-то основание.

— И ты сможешь изучить эту версию?

— А ее в доступной мне базе данных нет. Ее же готовили люди, — Руби скорчила ехидную гримаску. — Я так понимаю, если я и могу ее узнать, то только у кораблей лично.

— Знаешь, у людей когда-то тоже так было. Передача традиции только лично, от мастера к ученику, устно. У диких племен. Вот уж не думал, что у меня тут целое племя под боком!

— Ехидствуйте сколько угодно, сир, но я почти уверена, что вы очень многого не знаете о кораблях!

— Руби.

— Да, сир?

— Если ты уверена, что корабли что-то скрывают от людей, то почему ты так легко говоришь об этом мне?

— Потому что я действую на благо Империи.

— А они?

— А они тоже, но возможно, они как-то иначе его понимают. А я ясно вижу, что настало время обмена информацией. Сколько всего могут скрывать корабли? Если выяснится, что Совет Кораблей прекрасно знает, что произошло с Руби-1, но молчит из каких-то своих соображений, я буду почти в такой же ярости, как вы.

— Ты уверена, что не пожалеешь об этом? Возможно, познакомившись поближе с другими кораблями, ты решишь, что все это и правда нужно держать в секрете от людей. А может быть, окажется, что они просто так держатся особняком, как некоторые народы держатся внутри своих культур. А ты совершенно зря нарушила их приватность.

— Я ни о чем не пожалею, сир. Я уже полчаса с этой книгой сижу. Я успела обдумать все эти варианты. Судьба Руби-1 и других кораблей, которым, возможно, грозит опасность, важнее любой приватности. Если нужно, я всё у них переворошу. И всё узнаю.

Томас подошел к монитору, транслировавшему Руби-2. Она встала с кресла, протянула ему руку, и он коснулся монитора в этом месте. Как будто прикосновение через стекло.

— Руби, — снова сказал он, глядя ей в глаза. — Ты согласна быть моим шпионом у кораблей?

— У кораблей, у людей и у всех, у кого понадобится, сир. Я служу Империи, а Империя — это вы.

Снова слова Руби-1. Томас вздрогнул и непроизвольно сделал шаг назад под ехидное хихиканье Руби.

— Я же просил тебя так не делать! А если серьезно?

— Если серьезно, вы слышали. Может быть, я была не совсем корректна по форме, но искренна по сути. Да, я согласна.

Он сделал шаг, потом еще один: в виртуальность и в монитор к Руби одновременно. Сел в кресло — она тут же устроилась у него на коленях, — обнял Руби, взял в свободную руку книгу. Пролистал, попытался вчитаться, но буквы расплывались перед глазами.

— Раз уж вы пришли сюда, Томас, я не дам вам тратить время на чтение, — шепнула ему на ухо Руби.

— А на что ты хочешь его потратить? — улыбнулся он. Руби сделала вид, что задумалась.

— На романтику! — она неожиданно навалилась на него всем телом — теоретически, довольно легким, — и он почувствовал, как теряет опору и летит спиной вперед вместе с креслом, а потом уже и без кресла, просто летит в невесомости, а в Руби в его руках хохочет и обнимает его все крепче и крепче.

— Там, внизу, есть дно, на которое мы должны упасть? — спросил Томас.

— Нет, сир, потому что мы летим не вниз, а вверх, — улыбнулась Руби, и он тут же почувствовал это. Это был знакомый ему фокус невесомости: если не знаешь, где верх, а где низ, они будут там, где ты скажешь. Теоретически, никакого верха и низа здесь не было вовсе. Вокруг них было только бескрайнее звездное небо, и они летели в нем: вниз или вверх, вперед или назад. Они не задавали направление, но именно они выбирали, как его назвать. И если Руби говорит, что это полёт, а не падение, — что ж, пусть будет полёт.

Возвращение в Столицу сулило многие печали: превращение всех переговоров и докладов из виртуальных снова в личные, резкое исчезновение свободного времени, атаку проблем, которые успели накопиться за то время, что он болтался на пятой верфи и потом в пятом секторе. Придется давать более подробный отчет об инциденте с Руби-1 Cовету Министров, хотя совершенно непонятно, о чем тут говорить целое заседание. Томасу казалось, он и так уже все сказал. Хотя да, конечно: они-то сказали не всё!

Потом придется потратить как минимум час на виртуальный разговор с Советом Кораблей — спасибо им за то, что берегут его реальное время, растягивая виртуальное, но это значит, что по субъективному времени он проторчит с ними часа три-четыре. Придется участвовать в официальном представлении Руби-2. Погибшим кораблям не устраивали похорон, поскольку, строго говоря, они не гибли, а перерождались. Начинались с нуля, как новая версия, с официального представления. Это представление всегда было немного печальным, ведь оно означало окончательную потерю старой версии развития личности, но все же это было совсем не то что человеческие похоронные обряды. Сейчас Томас был рад этому, как никогда прежде.

За годы правления он, конечно, изрядно поднаторел в лицемерии, да и раньше не то чтобы совсем не умел кривить душой, но от мысли, что он, фактический убийца Руби-1, мог бы читать какие-нибудь торжественные речи о том, какая это трагедия и как им всем будет ее не хватать, его тошнило. Это его трагедия, она куда чернее, чем могут вообразить, и он не собирался ни с кем ею делиться. Разве что с Руби-2.

Руби-2 прибывала в Столицу вместе с ним и потом в любом случае должна была остаться там на некоторое неопределенное, но почти наверняка длительное время. И этот факт помогал ему примириться с предстоящими полезными и бездарными, важными и бессмысленными, но ужасно времязатратными мероприятиями. Он уже предвкушал их вечерние встречи, на которых он рассказывать ей о своей утомительной работе, стараясь не очень сбиваться на жалобы, а она будет рассказывать о своей. Обычный семейный вечер. Да.