ну и пусть, что знает вся школа, завтра заберу документы, папа поможет с этим. И все, не увидишь меня, раз я так тебе ненавистна. И вообще, уходи, прочь из моей квартиры, раз тебе на меня плевать! Да тебе же и было на меня плевать, я как дура, думала, что между нами что-то возможно, но ты сам все перечеркнул сейчас. Ненавижу! — я начала бить его кулачками в грудь.

— Ненавидишь? Убираться значит? — спустя минуту умозаключений, которые он сделал у себя в голове, произнес он. — Хорошо, я уйду, но после того, как кое-что проверю.

— И что же? — я не успеваю среагировать, как он приближается ко мне и начинает страстно целовать в губы. Я не могу ответить ему, просто не знаю, как, но ему все равно.

Он двигает нас к стене и вталкивает меня в нее, при этом подложив руку под мою голову, иначе бы я просто ушиблась ею очень сильно. Он стискивает сильнее мою талию, от чего я взвизгиваю ему в губы, и он довольно улыбается, проникая языком в мой приоткрывшийся ротик. Поцелуй сразу становится иным, он становится нежнее, спокойнее, словно я валерьянка, а он кот, который получает кайф. Я просто замираю в его руках, но спустя минуту, уже начинаю отбиваться, тогда он перехватывает руки и держит их над головой. А когда я начинаю успокаиваться, тая в его руках и под его напором, он отпускает меня, крепче держа за талию. Я непроизвольно зарываюсь пальцами в его волосах, и спустя минут пять, мы отрываемся друг от друга тяжело дыша. Он прижимается своим лбом к моему, и мы оба в ступоре.

— Господи, скажи мне, что ты снова перестанешь с ним общаться, иначе я не переживу эту ночь, я сдохну, зная, что ты с ним. И похер мне, что вы родня, он мой враг. — не знаю откуда во мне столько сил, но отталкиваю его и резко закипаю.

— Да идите вы оба к черту, ставят они мне условия! Почему я? Почему я должна выбирать? Почему девочка, должна решать пацанские проблемы? Почему? — я не сдержалась, слезы градом потекли по щекам. — Убирайтесь оба, ненавижу обоих. Вон. — пользуясь его растерянностью, вытолкала его за дверь, но все же не до конца. Он вновь ввалился в квартиру, но я заперлась в ванной, и села оперевшись на дверь.

— Мил, я не знаю, что он тебе сказал, но я не играюсь с тобой, я не смогу просто. Я слишком хорошо к тебе отношусь. Если бы так, я бы уже давно тебя... Но я боюсь быть с тобой, потому что не знаю до конца, что именно я к тебе чувствую. Толи — это опека, то ли что-то большее. Дай нам шанс быть хотя бы друзьями. Прошу, — от его голоса стало тоскливо и паршиво. Он так нуждается во мне, я это чувствую, но не могу иначе.

— Нет, я не дам шанс ни одному из вас. И все потому, что я не хочу ни иметь в своей жизни вас обоих, ни терять одного из вас, приобретая другого. Уходи. Я хочу побыть одна. Я люблю тебя, я не хочу это отрицать, но он мой брат, и я не хочу быть между вами. Лучше откажусь от обоих, чем сделаю выбор.

В ответ тишина, и хлопок двери. Он ушел. А следом пришло смс: «Я все понял. Прости за все. Может я и тварь, но не мразь. Семья главнее, не стоит делать выбор, когда одна из противоборствующих сторон не может тебе даже объяснить, что испытывает к тебе… Я просто хочу, чтобы ты знала, что всегда можешь рассчитывать на меня».

Я расплакалась вновь, и заперла дверь. Слезы быстро исчезли, и я уснула на ковре в зале вся в слезах и отчаянии.

Глава 13

Миша пришел тогда, когда я уже спала. Утром меня сильно знобило, и братик не пустил меня в школу. Он запичкал меня до упора таблетками, а после обеда уехал по делам. Интересно, он прочитал последнее сообщение от Артема? Я похожа на зомби, шатаюсь по квартире. Зайдя в социальные сети и не нашла видео, которое вчера гуляло по интернету. Это видно по тому, что люди пишут в комментариях, куда оно пропало.

Я решила по пить чай, и уже отпивая первый глоток, решила зайти в сообщения с Артемом. Я немного подавилась, ведь там было еще одно, и причем прочитанное, я убью Мишу. Интересно, он ему ответил и удалил? Или смолчал? Я делаю очередной глоток и вчитываюсь в строчки.

«Видео в сети не появиться больше, можешь не волноваться, а в школе… Тут прости, я не в силах. В лицо то тебя не тронут, но за спиной, тут гарантии ноль, я не властен над злыми языками. Прости…».

Неужели он и вправду так заморачивается над моим состоянием? К чему все это? Продолжаю читать сообщение, потом буду думать.

«Мой Друг, твоя любовь и доброта

Заполнили глубокий след проклятья,

Который выжгла злая клевета

На лбу моем каленою печатью.

Лишь похвала твоя и твой укор

Моей отрадой будут и печалью.

Для всех других я умер с этих пор

И чувства оковал незримой сталью.

В такую бездну страх я зашвырнул,

Что не боюсь гадюк, сплетенных вместе,

И до меня едва доходит гул

Лукавой клеветы и лживой лести.

Я слышу сердце друга моего,

А все кругом беззвучно и мертво».

Шекспир, мой любимый Шекспир. Он знает, как ударить по моим нервам по сильнее. К чему он так убивает меня. Мы ведь в тот вторник даже обсуждали этот стих и разошлись во мнении. Для меня друг в этом стихе — это любимый человек, а не просто товарищ. Но почему-то мне от этих строчек стало тепло. Не удерживаюсь и пишу ему ответ, надеюсь брат этого не делал.

«Спасибо за все, особенно за Шекспира…».

Ответ пришел не так уж и скоро, хотя был прочитан почти мгновенно. Я успела допить чай, помыть за собой посуду и немного убрать в комнате.

«Сначала шлешь, а теперь «спасибо»? Ты уже определись, мышка!». Для антуража не хватает только гневного смайлика, как в тот раз, когда он тогда не мог дозвониться.

«Если у тебя есть сообщения от меня до этого, прошу прощения, это была не я.»

«А кто тогда?»,