найду, я должен ее заполучить!». О, почтенный господин, вы только что касались моего рукава и все-таки не узнали меня!

В это утро я узнала, в чем заключаются мои достоинства – в стройных бедрах, стройных ногах, в безукоризненной груди и невинном взгляде. После обеда, когда я закончила свою работу, я пошла к художнику и поздравила его. Он сказал, что уже слышал о том, что картина всем понравилась, но он вряд ли продаст ее. Семейные люди ни за что не купят картины с изображенными на ней обнаженными людьми, из-за детей. Холостяки охотнее покупают себе живых женщин, чем нарисованных. Но несмотря на это, он доволен, что написал эту картину, потому что этим он увековечил самое красивое девичье тело, какое только он видел. Но, если он все-таки продаст эту картину, то сделает мне хороший подарок и напишет еще какую-нибудь картину с меня. Что ж, будем надеяться!

17 октября

Я говорила сегодня на улице с моим художником. Он спешил на выставку; объявился там покупатель на картину. Через пару дней я смогу узнать о результате.

24 октября

Я думала, что восьми дней совершенно достаточно для того, чтобы успеть получить деньги за картину, поэтому сегодня я отправилась к художнику. Как бы не так! По его лицу я поняла, что ничего не вышло. «Покупатель» – рассказал он мне «выдвинул такие условия, на которые я не мог согласиться. Кроме того, из нашего разговора я понял, что дело идет вовсе не о картине». «А о чем?» – спросила я. Сначала он не хотел отвечать, но потом сказал, что покупатель хотел бы видеть меня в позе, изображенной на картине, стоящей рядом с ней, обнаженной для того, чтобы сравнить нас, потому что ему не верится, чтобы в настоящее время среди бедных девушек, соглашающихся позировать, встречалась бы такая идеальная фигура. «Мне кажется, что он поспорил с кем-то, что найдет девушку, позировавшую для картины и затем осчастливит ее своей благосклонностью». «И ради этого, он готов заплатить стоимость картины?» – «Сумма его не интересует. Он не заработал свои деньги, а получил по наследству, поэтому сорит ими направо и налево.

О картине много говорят; поэтому если обладать также и оригиналом, то это произведет большой эффект на окружающих. Но я не буду этому способствовать». – «Но, ведь, ничего не произойдет если он минут пятнадцать будет видеть меня такой, какой меня ежедневно видят художники, а благодаря этому картина будет продана. Давайте сделаем это! Вы должны его хорошенько облапошить, вы же не думаете, что я соглашусь быть с ним за деньги? Никогда в жизни! Нет, дайте ему возможность увидеть меня! Кстати, как зовут этого благородного человека?» Он назвал мне его имя, которое в Берлине, быть может, и было известно; я же его никогда не слышала. Я заметила, что художнику с одной стороны очень хотелось продать свою картину, но с другой, он стеснялся предложить или принять от меня то, что было необходимо, что бы покупка состоялась. Для него, быть может, было что-то унизительное в необходимости сделать мне такое предложение, но с такими чувствами нельзя быть дельцом. – «Ну, может быть он передумает и купит эту картину без встречи с оригиналом!». С этими словами я пошла прямо в табачный магазин, чтобы узнать там адрес господина, так желавшего видеть меня.

В первой части адресной книги я нашла его адрес– он жил в лучшей части города; дальше было указано, что он один занимает весь первый этаж! Черт возьми! У него, должно быть действительно немало денег! По дороге домой я всесторонне обдумала сложившуюся ситуацию. Что со мной случится, если я пойду к этому богачу и скажу ему, что я готова исполнить его желание, лишь бы только он купил картину? Он может отказаться меня принять. Ну, что ж, я не огорчусь, у меня ведь были самые добрые намерения. А если он меня примет, то что со мной может случиться? Ничего! Такие люди не позволяют себе непристойных выходок, и притом я достаточно сильна, чтобы постоять за себя. Быть может, он бравый веселый парень, и мы с ним хорошо поладим. Кроме того, мне безумно хочется посмотреть вблизи на такого богатого человека и увидеть, как он живет. Днем я еще раз причесалась, чего я прежде никогда не делала, еще раз почистила свои ботинки, также против своего обыкновения, затем взяла свои лучшие перчатки и пошла к миллионеру.

29 октября

Мой поступок было просто безумен! Я позвонила, мне открыл какой-то господин вo фраке. Судя по тому, как он беззастенчиво разглядывал меня и как изучал меня с верху до низу, я догадалась, что это лакей. И я надменно произнесла: «Сообщите, пожалуйста, доктору (он доктор юриспруденции), что его желает видеть некто от художника N. по поводу картины». Он колебался некоторое время, раздумывая, впустить ли меня или нет, и потому я добавила: «Это очень срочно». Тогда он впустил меня и ушел. У меня было время все спокойно осмотреть. В передней стояла искусственная голова слона с двумя настоящими клыками– я их пощупала; – на одном висел цилиндр, а под ним пальто подбитое шелком. Далее висело еще три пальто и три шляпы, а на одной подставке из дерева стояла по меньшей мере дюжина палок и зонтиков. Я подумала: может быть у него собрались гости, но как потом я узнала, это было не так– все эти вещи принадлежали ему одному. Ковры, гигантские бронзовые вазы-китайские или японские, бронзовые тарелки-подсвечники, стулья с резьбой, столы и шкафы-все это было безумно роскошно, но немного безвкусно. Но вот вернулся лакей; он отворил, не глядя на меня, дверь и сказал: «Пожалуйте». Я вошла, дверь за мной захлопнулась, и лакей ушел. Я подумала о причине надменности этого человека. Он что был так горд потому, что хозяин его был богат? За лакея я замуж не выйду никогда! И вот я очутилась в приемной; здесь стоял громадный письменный стол с тысячью безделушек, так что я сомневаюсь, можно ли за ним написать даже открытку; повсюду лежали красивые дорогие ковры, настоящая турецкая лавка! на полу, на большой кушетке, на столах, на стенах; по стенам висели большие медные тарелки, над ними и под ними кривые японские и турецкие кинжалы; у художников иногда попадалась такие, но в единственном экземпляре, здесь всего этого была целая куча; я увидела также две тигровые шкуры и всевозможные рога животных. Я присела в одно из кресел, так как уже давно