Еще при знакомстве он сообщил, что не танцует никогда, ни при каких обстоятельствах, но Соня вполне могла это забыть. Владимир действительно не танцевал, не видел в этом смысла. Те несколько раз, в которые он составлял вынужденную пару разным партнершам, он искренне страдал все положенные две или три минуты. Как объяснил психоаналитик, это тоже была детская травма. В детском саду его ставили в пару к Кристине – исключительно по росту, и он никак не мог станцевать с ней полечку. Музыкальная руководительница ругалась и обзывала Владимира «буратиной», а Кристина потом сама попросилась танцевать с Димой, тот был ниже ее на голову, но полечку плясал залихватски. А маленького Володю, который остался без пары, усадили на стульчик к стене, где он и остался в одиночестве.

Сейчас он был рад сидеть на стуле и, наконец, заглатывать, не жуя, куски пиццы, обжигая нёбо расплавленным сыром и морщась от кусков салями, попадавших на зуб, – Владимир салями терпеть не мог.

Он делал вид, что увлечен едой, но не настолько, чтобы не заметить, как Соня с вызовом посмотрела на него, потом на Давида, Давид посмотрел на Владимира, на Соню – и они вдвоем ушли танцевать. Это позволило Владимиру оторваться от пиццы и откинуться на стуле. Он был готов даже терпеть саксофониста, мечтая, чтобы у него хватило запала и возможностей легких на длинную импровизацию в конце. Он хотел спокойно посидеть, выпить и пойти спать. Еще хотел бы сказать Ирэне, что вместе со свечками стоило зажечь спирали от комаров – он уже активно хлопал по ногам.

Саксофонист выдул какой-то невнятный последний аккорд и поклонился. Гости зааплодировали. Давид подвел Соню к стулу и помог усесться. Музыкант подошел к колонкам и проверил провода – на поляне раздался неприятный резкий звук, и от романтики не осталось и следа. Ирэна внимательно рассматривала шезлонг, вспомнив, что только сегодня покрыла его лаком и наверняка он еще недостаточно просох. Константин с девушкой вернулись к обслуживанию гостей. Макс ушел на кухню, чмокая телефон так громко, чтобы это услышала его возлюбленная. С точки зрения Владимира, это было очень глупо и даже противно. А Соня, увидев такой жест, пожала руку Давиду, и тот тоже мило улыбнулся. Сейчас Владимир понял, что значит эта характеристика – «мило». Дмитрий вернулся к печи и принялся доставать пиццу – гости кинулись разгадывать, где чья.

На поляне сначала появилась собака, а следом за ней – странный мужчина, которого Владимир видел уже несколько раз за день. Мужчина так и не переоделся. Он подошел к столу, где сидели Ирэна и дама-хозяйка, и начал складывать из салфеток кораблик и самолет. С детской непосредственностью и восторгом, что так умиляет в детях, но пугает, если речь идет о пожилом мужчине.

– Кто это? – спросил Владимир, но ответа не дождался.

Мужчина, схватив бумажные поделки, подсел к их столу.

– А хотите, я вам фокус покажу? – обратился он к Соне.

– Давайте.

Соня совершенно не чувствовала ничего из того, что чувствовал Владимир. Никакого подвоха, беспокойства и смущения, возможно, страха, неловкости, даже стыда, какое испытывают нормальные люди, когда принуждены к разговору с душевнобольным. Во всяком случае, Владимир испытал все эти эмоции сразу, едва незнакомец сел за их стол. Соня же была уверена, что ей предлагали очередное развлечение – фокус, игру. В этот момент Владимир подумал, что она – такая же сумасшедшая, инфантильная на грани психического расстройства.

Мужчина с заговорщическим видом выудил из кармана монетку и попытался проделать фокус, когда монета исчезает за ухом. Фокус не получился – монетка упала в траву. Он засмеялся. Соня тоже искренне расхохоталась.

Владимир смотрел, как мужчина старательно складывает из салфеток птичку, еще один кораблик, лягушку и цветок. Ничего, кроме брезгливости, Владимир не испытывал, глядя на эти попытки – мужчина проводил ногтем по бумаге, делая идеальные складки. Соня с восторгом хлопала в ладоши, радуясь очередной поделке. И она не замечала, что у мужчины давно не стрижены ногти, что он пыхтит над корабликом, как будто в нем заключен особый смысл, что сердится сам на себя, когда самолетик оказывается с неровным крылом.

В следующий миг, так, как, наверное, это бывает у сумасшедших, мужчина потерял интерес к Соне, вскочил и побежал к другому столу, где снова попытался повторить фокус с монеткой. Собака преданно следовала за ним. Соня потрепала собаку по загривку и помахала мужчине. Она так и не поняла, что он сумасшедший, больной человек. И только Владимир знал, что этот мужчина – бомж, которого отчего-то не прогоняют с частной территории, а позволяют играть с собакой, кормить приблудную кошку, копаться в мусорном контейнере и вот так, запросто, подсаживаться к гостям. Это уже выходило за все рамки дозволенного.

– Странно, что здесь нет камер видеонаблюдения, – сказал Владимир. – Этот бомж целый день околачивается на территории комплекса.

– Кто? Муж Ирэны? – удивился Давид.

– Кто муж Ирэны? Этот сумасшедший? – Владимир чуть не упал со стула.

– Почему ты называешь его сумасшедшим? – возмутилась Соня.

– Не может быть, – сказал Владимир и посмотрел туда, где сидела Ирэна. Она по-прежнему улыбалась и что-то обсуждала с разодетой дамой. – Он не может быть мужем Ирэны. Сегодня он копался в мусорке. Я видел это собственными глазами.

– В жизни все бывает, – заметил Давид.

– Ты тоже со стороны иногда выглядишь сумасшедшим, – заявила вдруг Соня.

– Я? – Владимир почувствовал, как салями из пиццы подступает к горлу.

– Да, ты! Что ты устроил на серпантине? Заперся в машине и кричал. Все вокруг решили, что ты ненормальный. Я чуть сквозь землю не провалилась от стыда!

– Ты же меня успокаивала…

– А что мне оставалось делать? Да посмотри на себя! Сидишь всем недовольный, говоришь гадости, сходишь с ума от того, что порезал ногу ракушкой. Как будто ты при смерти. Ой, боже! Тебя укусила пчела!

– Зачем ты тогда со мной поехала отдыхать, раз я такой плохой? – спросил спокойно Владимир.

Соня не ответила, демонстративно отвернувшись.

Она была права – он странный, мнительный, брюзжащий, малоприятный мужчина. С ним тяжело. Александра мирилась с его характером, а Соня не хотела. Тем не менее, они здесь и сейчас – вместе.

Наверное, и у Ирэны нашлись мотивы жить с этим странным мужчиной, который, устав от фокусов, теперь переключился на новую забаву – играл с псом на поляне, катался по траве и целовал его прямо в слюнявую морду.

Ирэна из последних сил делала вид, что все в порядке и ничего особенного не происходит. Благодаря стараниям Дмитрия гости были накормлены, на поляне было весело и шумно. Саксофонист снова вышел к микрофону, к нему присоединился Константин с гитарой. Гости принялись танцевать. Дмитрий открыл еще несколько бутылок вина. В ход даже пошел салат Макса, чему тот был несказанно рад. Сам повар лично собирал пустые тарелки и не отказывался, когда ему предлагали пропустить рюмку с гостями.