— Ну вот, наконец-то у нас появились соседи, — с сильным акцентом произнес Гуихарро по-английски.

— Ваша станция двадцать пять лет находилась на консервации. Всегда приятно увидеть в Антарктике свежие лица. — Лопес широко улыбнулся.

Нагибин, Катя и Виталий все еще вели себя настороженно. Нельзя было исключить, что к происшедшему на Лазаревской аргентинцы имели самое прямое отношение. Многие политические деятели этой страны считали часть территории Антарктиды своей и очень ревностно относились к появлению иностранцев на «их землях».

Могло оказаться, что эти двое прилетели докончить начатое или же просто проверить, разузнать, кто еще и с какой целью появился на обезлюдевшей станции. Поэтому Нагибин, Саблин и Сабурова не стали особо распространяться о том, кто они такие, нисколько не возражали против того, что их принимали за полярников, прибывших на российскую станцию.

Сделать это было не так уж и сложно. Аргентинцы оказались весьма болтливыми и большую часть времени тараторили сами.

— Извините, что с пустыми руками наведались в гости, — энергично жестикулируя, проговорил Гуихарро. — Но мы не надеялись тут никого застать. По сведениям, которые дошли до нас, вашу станцию планировалось расконсервировать недели через две. У нас поломка случилась. Думали, что уже не дотянем до своей станции Сан-Мигеле.

Саблин вновь усмехнулся. Когда у людей, говорящих по-испански, дело доходит до раздачи названий, то все у них становится святым из-за этой вот приставки «сан». Будь то корабль, город, антарктическая станция или банка сардин.

— Поломка серьезная? — участливо поинтересовалась Сабурова, при этом пристально заглядывая в глаза аргентинцам, чтобы определить, врут они или говорят правду.

— Это как сказать. — Лопес усмехнулся. — Когда вертолет на земле, то сущие пустяки. А вот когда идешь на высоте в километр и у тебя начинает барахлить гидравлика, то это сущий кошмар. Подтверди, Гомес.

— Я, честно говоря, чуть не обделался, — подтвердил Педро. — Вертолет стал совсем неуправляемым. Гидравлическое масло виновато. Не умеют у нас в Аргентине делать такое, которое подходило бы для полярных широт. Застывает, а то и хлопья парафина в нем выпадают. Вот вы, русские, производите хорошее масло. У вас же чуть ли не половина страны за полярным кругом лежит, вот и научились.

— Признаюсь, я едва удержался от соблазна, когда здесь еще никого не было. — Гомес повел рукой, указывая на модульные домики Лазаревской. — Мне жутко хотелось приземлиться здесь и украсть бочку антарктического гидравлического масла. Вот тогда мы точно не знали бы проблем.

— Вообще-то у нас его называют арктическим маслом. А еще веретенкой, — сказал Саблин.

— Но суть-то от этого не меняется, — ответил Гомес.

— Бочку я вам не обещаю, но пару канистр презентовать сможем прямо сейчас. Мы вообще-то тут не хозяева, поэтому широких жестов делать не вправе.

— Мы уж чем-нибудь вас отблагодарим, — пообещал Педро. — Вы аргентинские вина употребляете?

— Как-то не приходилось.

— Вот и попробуете. Ждем вас в гости.

— Пошли!.. — Саблин хлопнул Гомеса по плечу и повел к складу горюче-смазочных материалов.

— У меня для вас тоже есть угощение. Я сейчас принесу. — Катя мило улыбнулась и зашагала к кухне.

Нагибин остался с Педро лицом к лицу и посмотрел ему в глаза. Аргентинец, как, впрочем, и большинство южан, самую малость напоминал проходимца, но на страшного злодея походил мало. Как показалось Федору Ильичу, максимум, на что он был способен, так это украсть бочку гидравлического масла. Да и то в случае, если станцией никто не пользовался уже лет десять.

— Много у вас людей на станции? — поинтересовался контр-адмирал.

Сам-то он численность персонала знал отлично, просто проверял аргентинца на вшивость — соврет или скажет правду.

— Пятнадцать человек. Но скоро будет всего двое. На время полярной ночи остаемся лишь мы с Гомесом, чтобы поддерживать жизнедеятельность станции.

По всему выходило, что аргентинец не врал. Вскоре вернулась Катя. Она несла две тарелки, закрученные в полотенца. Одна из них закрывала другую, а между ними лежали котлеты.

— Угощайтесь. Наш повар сегодня перестарался, сделал больше, чем было надо.

Педро взял салфетку, подхватил ею котлету и двумя пальцами поднес ко рту.

— Просто чудесно! Надо же, как сильно ваша кухня отличается от нашей!.. — Он откусывал мелкие кусочки и зажмуривал глаза от удовольствия.

Гомес с Саблиным принесли две канистры масла. Гуихарро все-таки засомневался, стоит ли заменять его прямо здесь. Неплохо было бы связаться с сервисным центром производителя вертолета и уточнить, подойдет ли российский нефтепродукт.

Аргентинцы поблагодарили «коллег» за гостеприимство и стали прощаться.

— Не боитесь лететь? — прищурившись, спросила Катя.

— А мы высоко подниматься не станем, — спокойно ответил Гомес, махнул рукой и направился к вертолету.

— В ближайшее время ждем вас в гости, — почему-то обращаясь к одной Сабуровой, проговорил Педро и двинулся вслед за соотечественником.

Вертолетный винт разогнался, поднял облака снега. Полозья изящной желтой машины оторвались от наста. Как и обещал пилот, AS-350 пошел низко, метрах на сорока-пятидесяти, и вскоре скрылся за горным хребтом.

— Ну и как вам соседи? — поинтересовался Нагибин.

— По-моему, они какие-то мутные, — поставил диагноз Саблин.

— Ты подобрал правильное слово, — согласилась Сабурова.

— В чем же эта мутность заключается? — пожелал получить разъяснения контр-адмирал.

— Они не за маслом прилетали. Да и вертолет у них в полном порядке, — убежденно произнесла Катя.

— Думаешь, эти аргентинцы причастны?..

— А с какой стати кок так всполошился, заслышав стрекот вертолетных винтов?

— Кстати, нам стоит к нему вернуться, а то еще задохнется в духовке, — предложил Нагибин.

Военные моряки заглянули на кухню и поняли, что контр-адмирал опасался зря. Кок в перепачканном халате сидел за столом, подперев голову руками, и раскачивался из стороны в сторону. Он нервно дернулся, заслышав шаги.

Нагибин предупредительно поднял руку и сказал:

— Не бойтесь, мы свои.

— Какие свои? Я вас не знаю. — Кок опасливо косился на пришедших.

— Мы же только что говорили с вами, — участливо напомнила Сабурова. — Вы сказали, что ничего не помните.

— Кто это все сделал? — Кок указал на приготовленный обед.

— Как я понимаю, это вы его приготовили. — Нагибин подсел к столу, заглянул в глаза мужчине в перепачканном халате и напрямую спросил: — А где капитан Ерохин?