– Не может же она остаться в этой комнате для допросов навсегда!

Мак отвернулся:

– Ее перевели в камеру.

– Нет. – Салливан покачал головой. – Селия не из тех, кто…

– Предупредительное заключение, о'кей? Так это называет Бен. Он старается выяснить, что к чему. Похоже, Селия назвала ему имя какой-то дамочки из Управления. Когда он ей позвонит, она потребует, чтобы он охранял Селию, как золотой запас, пока она не прибудет. И это все, что он мне сказал. После этого Бен замолчал наглухо, и я знаю, что и так слишком сильно на него надавил. – Мак оглянулся на участок. – Нам пора домой. Надо поспать. Проверить, как там наши. И подумать, что нам делать дальше.

Что делать дальше… Он знает, что делать дальше – не бросать Селию одну. Как только они приехали в участок, он постоянно требовал, чтобы ему дали ее увидеть.

– Я никуда не еду.

– Сегодня ты все равно ничего не сможешь сделать. Эта начальница из ЦРУ, которой они позвонят, будет здесь только завтра, и…

– И откуда мы знаем, что ей можно верить? Откуда мы знаем, что кто-нибудь, размахивая удостоверением ЦРУ, не пройдет в участок и не убьет Селию? Сейчас мы не можем доверять никому, и ты это знаешь.

Мак внимательно посмотрел ему в глаза:

– Мы можем доверять друг другу. Макгуайры всегда держатся вместе.

Да, это правда. И если то, что сказал Рональд, – не ложь… если они с Селией все еще официально женаты…

– Она тоже из семьи Макгуайр.

Мак промолчал.

– Ты бы оставил Элизабет? – нажал на больное место Салливан. – Просто ушел бы, насвистывая, пока она сидит, запертая в тюремной камере, и киллер, возможно, уже подобрался к ней совсем близко?

– Вокруг нее полно копов. Она…

– Мы знаем, что копов можно и подкупить. – С этим им пришлось столкнуться лично. Коп-предатель. Человек, которому они напрасно верили годами. – Да, у нас там друзья, но нам обоим известно, что дружба не всегда может устоять перед деньгами или шантажом. Всегда есть предложения, от которых невозможно отказаться.

– Ты же не можешь, черт возьми, вломиться туда и освободить ее силой! Салли, посмотри на себя. Ты весь в саже и в крови, и от тебя пахнет, как от сгоревшего полена. Поезжай домой и хотя бы прими душ. А я останусь и послежу за участком, чтобы ее никуда не перевезли. Хорошо? Она не выйдет из этого здания. Я знаю, этого ты боишься больше всего.

На скулах Салливана заходили желваки.

– Ты боишься, что ЦРУ умчит ее куда-нибудь подальше, и ты больше никогда ее не увидишь, – закончил Мак.

– Я не могу ее потерять.

– Ты ее не потеряешь. Я тебе сказал, что буду стоять здесь и наблюдать…

Салливан вдруг обошел Мака и стал снова подниматься по ступенькам, с которых они только что спустились. Упрямо наклонив голову, он возвращался обратно в полицейский участок.

Мак схватил его за локоть и нагнулся к уху:

– Салли, не делай глупостей.

– Я не уйду отсюда, пока ее не увижу.

Мак посмотрел ему в лицо и кивнул.

– Похоже, что так.

– Да, именно так.

И любой, кто встанет у него на пути, пожалеет об этом. Он ворвался в участок и зашагал прямо к кабинету Бена. Утруждать себя и стучать Салливан не стал – он просто распахнул дверь и с порога потребовал:

– Я хочу видеть свою жену.

Бен говорил по телефону. Он злобно взглянул на Салливана и продолжил:

– Я понимаю всю серьезность ситуации. Даю вам честное слово, со свидетелем все будет в порядке. – Он вытер ладонью вспотевший лоб. – Три… да, вполне подходит. Хорошо.

Салливан, не двигаясь, стоял в дверях. В последний раз, когда он видел Селию, она сидела на заднем сиденье патрульной машины. Он орал и ругался с копами, но никто его не слушал.

– Да. Хорошо. Хорошо, я понимаю, – сказал Бен в трубку. – В таком случае увидимся. До свидания. – Он повесил трубку и сел. – Когда дверь кабинета закрыта, Салливан, это обычно означает, что люди должны оставаться за ней и ждать, черт бы их побрал.

– Моя жена! – прорычал Салливан. – Вы держите ее здесь уже несколько часов. Ей не дали поговорить с адвокатом…

– Она отказалась от адвоката.

– И вы не можете держать ее здесь сколько вам захочется. – Он услышал шаги за спиной, оглянулся и увидел, что по коридору идет Мак. Он направлялся к нему.

– Это для ее же защиты, – пробормотал Бен.

Салливан вперил в него бешеный взгляд.

– Упертый бык! Да в вашей клетке она как утка на гнезде для любого, кто захочет причинить ей зло. – Он надвинулся на Бена. – Вот наш сегодняшний мертвец, например? Он был из ЦРУ. Откуда вам знать, что следующий киллер, который сюда войдет, не покажет вам такое же удостоверение ЦРУ? Вы отдадите ее любому болвану с корочками правительства?

Бен насупился:

– Это не мне решать.

– Я хочу ее видеть.

Бен приподнял бровь:

– Это ты сейчас отдал мне приказ?

Салливан уже открыл рот, чтобы ему ответить, но вмешался Мак.

– Нам всем сейчас нужно успокоиться, – сказал он из-за спины Салливана. – Мы все в одной команде, – продолжил Мак. – И все хотим справедливости.

Бен кивнул:

– Поэтому я и ношу этот значок.

– Ты посадил ее в клетку.

– Я предоставил ей защиту. Эта женщина не так уж много мне рассказала. Я узнал только, что она из ЦРУ, а насчет всего остального она меня просто отшила. Видимо, сочла, что у меня нет необходимого уровня доступа к секретной информации. – Бен фыркнул. – Я позвонил по номеру, который она мне дала. И это они велели мне приглядывать за ней. Хочешь узнать, что мне только что сообщили о женщине, которую ты называешь своей женой?

Салливану больше не нужно было ничего о ней знать. Он и так…

– Она – угроза безопасности, – выпалил Бен. – Дама, которую надо то и дело проверять. Я специально пошел туда, посмотрел на нее еще раз и подумал: «Она ни в коем случае не может быть киллером». Но ЦРУ только что убеждало меня в обратном! И завтра они пришлют кого-то и заберут ее. Чем скорее я от нее избавлюсь, тем лучше.

– Это не должно случиться. Ты не можешь им доверять.

Бен встревоженно и растерянно посмотрел на Салливана:

– Тогда что мне делать?

Бен был хорошим полицейским, он знал это. Они работали вместе с Маком много раз. И Салливан тоже с ними был. Но…

– Ты убеждаешь меня пойти против ЦРУ? – мягко спросил Бен.

– Я убеждаю тебя позволить мне увидеться со своей женой.

– Да ладно, Бен, – своим особым тоном произнес Мак. – Пять минут. Кому от этого будет вред? Если она заперта в камере, то, конечно, она никому не угрожает.