Николай, собравшись с духом и приводя в порядок собственные мысли, решился придать гласности свое предложение. Маттенен, с которым он предварительно обсудил новое дело, поднял предупредительно руку, призывая шумную компанию к порядку.

– Бродяги! – обратился Онни к товарищам. – Послушайте умные мысли, если свои отсутствуют или пропиты.

В необычной для моряков тишине Дымов изложил коротко свое намерение, которое смог бы осуществить только с их помощью. Последнее вызвало особый прилив активности. Первый взнос в новую компанию внес финн Онни в виде судна для китового промысла. Водоизмещение корабля составляло более ста тонн. Еще три небольших шхуны и четыре вельбота внесли остальные трое компаньонов: седой смутьян-старик, оказавшийся ссыльным старовером Семеном Тарбеевым, якутский купец и бывший прапорщик-севастополец Якуб Чайковский. Последний три года назад перевелся на Дальний Восток. Сразу же ушел в отставку, воспользовавшись циркуляром, ограничивающим поляков в получении офицерских званий. Быстро стал своим в среде китобоев и разбогател. Особое место в китобойной компании отводилось гарпунерам, которые были на привилегированном положении. Именно от их профессионализма зависел улов. Имена их следует запомнить особо: оба молодые, финны двадцати лет от роду– рыжий Отто Линдгольм, недоучившийся студент Александровского университета из Гельсингфорса (Хельсинки) и Фридольф Фабиан Гек, маленький крепыш с огромной силой в руках. Дымов взял на себя финансовую сторону обеспечения экспедиции. Общее руководство новой компанией доверили также Николаю. Решили единогласно, без условий. Так было сильно доверие к двадцатичетырехлетнему флотскому прапорщику, герою севастопольской обороны у этих простых, непохожих друг на друга рыбаков-авантюристов.

Согласившись на добровольное объединение с трудом накопленных средств, эти люди хорошо понимали невозможность заниматься промыслом в одиночку в обстановке тотальной американо-английской монополии на этот вид деятельности. Особенно непросто приходилось гарпунерам. «Международная морская Лига гарпунеров» запрещала наниматься на русские суда. Нарушители получали «желтую карточку изгоя» и навсегда лишались возможности заниматься высокооплачиваемой профессией. Сложную обязанность возложил на себя и Дымов – обойти оптовых закупщиков. Он задумал сдавать продукцию японским рыбакам. Прямо в море и не за доллары, а за рис, который он намеревался продать в Корее. Япония, как и Корея, оберегала всячески свой рынок от вмешательства иностранцев и их валют. Торговля продуктами питания служила исключением в политике самоизоляции этих государств. Расчет в данном случае шел на доллары, которые уже становились третьей после фунта стерлингов и рубля международной валютой. Доллар покупался за рубль тридцать копеек, а фунт стерлингов за два рубля шестьдесят копеек. Организации придавался статус международной за счет американского страховщика, в банке которого Николай планировал держать основной капитал. Таким образом, Дымов рассчитывал обойти созданную против его страны систему несправедливого ограничения в международной экономической деятельности, которую еще называют эмбарго.

Друзья скрепили подписями договор и таким образом оформили товарищество для ведения промысла в Тихом океане. Назвали его в честь места расположения будущей базы «Тугур».

В результате Дымов стал чем-то вроде командующего китобойной флотилией, состоящей из трех судов, с командой до шестидесяти моряков. Учитывая малонаселенность территории, где в факториях компании редко проживало более пятидесяти вольнонаемных русских, это была еще солидная вооруженная сила. На каждом судне имелось по небольшой пушке и арсенал стрелкового оружия. В конце марта 1859 года экспедиция планировала выйти на свой первый промысел в Охотском море.

В столицу Приморской области Восточной Сибири ехать не пришлось. Острено прибыл в Аян собственной персоной.

Вчерашние дети, взрослея, уходят в новую жизнь. Так же старые ветки со временем засыхают, уступая место молодым побегам. Лизе, не помнящей родительской ласки и отчего дома, расстаться с чужой семьей не составляло труда. В трехлетнем возрасте ее забрали из иркутской тюрьмы после смерти матери. До девяти лет прожила в семье губернатора Камчатки Завойко. Затем неожиданная для безродной сироты учеба в столичном Смольном институте благородных девиц. На попечении Невельского. С Дымовым познакомилась накануне своего пятнадцатилетия и скорого выпуска из учебного заведения. Хорошо понимала: следующим этапом ее жизненного пути будет удачное замужество или преподавательская практика. Девушка видела желание Невельских поскорее выдать ее замуж и таким простым способом избавиться от необходимости тратить на ее содержание семейный бюджет. Лучшего кандидата в женихи, чем успешный сорокатрехлетний вдовец Горчаков, трудно было найти. Но встреча с унтер-офицером Дымовым изменила тщательно составленные планы ее названых родителей. Лиза влюбилась в молодого офицера. Оба знали, что чувства взаимны. Екатерина Ивановна Невельская отнеслась к первой любви с пониманием и не мешала молодым. Она надеялась на здравый смысл и женский эгоизм. Эти качества, если они есть, помогут молодой девушке правильно выбрать партнера. Иначе повел себя адмирал – он и слышать не хотел о самостоятельном поведении девушки. С Горчаковым сговорились заранее о венчании через полгода, когда Лиза станет совершеннолетней. В ту пору это был вполне равный брак, потому как устраивал обе стороны. Лизе обеспечивался достаток, а Невельским «родственные связи» с одним из самых влиятельных министров царского правительства. Только хитрый Горчаков надежно скрывал свой интерес! Происходил обычный торг c «богатым купцом и достойным товаром». И венчание непременно состоялось бы, если бы Геннадий Иванович в порыве прямолинейной откровенности не бросил Лизе в лицо обидную фразу:

– У дурных родителей дети всегда неблагодарны, безнравственны.

Так он отреагировал на нежелание девушки идти под венец со старым князем. Лиза к этому времени из обрывочных рассказов Екатерины Ивановны знала, что ее мать попала в тюрьму за убийство. Отказывая в свадьбе, девушка тайно надеялась на невозможность обряда венчания по причине своего недворянского происхождения. Безусловно, она догадывалась о некоей тайне своего рождения, иначе зачем незнакомым людям проявлять к безродной сироте пристальное внимание и навязчивую заботу.

Девушка не знала, что ради замужества с влиятельным вдовцом уже готовится указ, возвращающий ее покойным родителям, а значит, и их детям, отобранное ранее дворянское звание. «Понятная польза», вот негласное имя законам, которые сами для себя принимают находящиеся у власти.

К тому времени Дымов приступил к службе в далеком Охотске штурманом на корабле береговой охраны «Восток». Молодые люди часто писали друг другу, получая послания с запозданием в полгода. Но для влюбленных расстояния не существует, а разлука лишь укрепляет настоящие чувства. Лиза надеялась на возможный перевод Николая обратно в Россию, но с каждым его письмом понимала бесполезность ожидания. В них чувствовалось стремление моряка своими силами добиться успеха. Девушка решала точно такую же задачу. Так совпадают желания. Так формируются великие реки, принимая в себя ручьи, текущие к морю.