Ускорил отъезд в Охотск необычный разговор с Екатериной Ивановной. Начался он с безобидного вопроса о «золотой пчеле». К этому времени Лиза, окончив институт, снимала комнату и давала частные уроки английского языка. У Невельских бывала редко, избегая встречи с хозяином дома, но от этого дружба с Екатериной Ивановной только окрепла.

– Лиза, твоя догадка о тайном значении пчелы на носовом платке верна, – старательно подбирая слова, доверительно начала рассказ Екатерина Ивановна.

Ее глаза затуманились от нахлынувших воспоминаний. Девушка обратила внимание, что ее руки нервно перебирали длинные кисточки шерстяного платка, накинутого на плечи. В комнате было сыро и зябко. Женщина, справившись с волнением, продолжила:

– По тому, как тебя устроили в престижное учебное заведение, определили в нашу семью, а перед этим в семью губернатора Камчатки, можно сделать вывод о непростом ребенке. Ты умная девочка и давно обратила на это внимание. Но я не знаю всей твоей тайны. Решимость, с какой ты вступаешь во взрослую жизнь, напоминает мне мою собственную.

Лиза понимала жену адмирала. Когда-то двадцатилетняя выпускница Смольного монастыря решала ту же проблему первой любви. Сегодня Екатерина Ивановна не походила ни на жертву, ни на героя. Напротив Лизы сидела грустная тридцатилетняя женщина, еще не утратившая привлекательности. Но жалости не было в ее глазах. Их объединяла похожая судьба. Только в одном случае жизнь состоялась, а в другом начиналась.

– Муж говорил о пчеле как о ключе к разгадке. В число посвященных входят Завойко с Муравьевым, Геннадий Иванович с Николаем Васильевичем Буссе. Сегодняшний губернатор Амурской области, в прошлом соратник мужа по амурской экспедиции. Каждый из них знает лишь часть истории. Полной информацией обладает кто-то один.

Подумав, добавила еще одно имя:

– Владыка Иннокентий, архиепископ Камчатский, Курильский и Аляскинский. Самый активный участник амурской экспедиции лейтенант Бошняк. Последнего ты видела больным в Карловых Варах. Он мне рассказывал о людях, объединенных этим таинственным знаком, за которым стоит якобы спрятанный ценный клад. Название местности странное – Тугур. Твои покойные родители имели самое прямое отношение к этому таинственному кладу. Хотя я и не верю полностью в россказни тронутого умом Бошняка, но они не лишены смысла. Скорее речь идет о найденных природных залежах золота. И еще. Будто бы жив твой младший брат!

Екатерина Ивановна снова замолчала. Худые пальцы нервно теребили кисти платка. Лиза же спокойно и жадно слушала, откинув на спинку кресла голову с заостренным подбородком.

– Знаю человека, способного тебе помочь, – продолжила женщина, – это капитан Орлов, хорошо знавший твоих родителей!

– Где он живет? – не выдержала Лиза.

Екатерина Ивановна, мимолетом заглянув девушке в глаза, словно проверяя ее решимость, буднично отвечала:

– В Охотске. Я ему напишу письмо с просьбой оказать тебе всяческую помощь. Уверена – не откажет. Передашь лично в руки! Такое же письмо напишу и Буссе. Отправлю сама. Бог тебе в помощь!

С этими словами Екатерина Ивановна прижала Лизу к груди, как мать, расстающаяся с ребенком. Она медлила, сомневаясь, сказать ли о самом главном. Наконец энергично отодвинула от себя девушку. Лицо ее раскраснелось, во взгляде пропало смирение, голос изменился, зазвучав резко и громко:

– По слухам, за всей этой историей скрывается брат царя, великий князь Константин. Вполне вероятно. Он представляет Романовых в руководстве Российско-американской компании и курирует Российскую Америку. С его участием происходят важные события. Где пересеклись интересы твоих родителей и царского брата, мне неизвестно. Когда люди заняты одним делом, возникают трения, интриги, вспыхивает любовь и ненависть. Преследует нас и зависть, и тщеславие. Не бывает ровной дороги, так устроена жизнь. Случилось двадцать лет назад обыкновенное человеческое чувство. Я его со стороны наблюдала и иногда к нему прикасалась. Страстью называется. Когда тебя несет поток, крутит, не отпускает. Вырваться из его объятий нет сил и желания. Это как в храме, после двухчасовой службы, открывается второе дыхание, пропадает усталость. Приходит ложное ощущение вечного счастья. Берегись обмануть саму себя!

Лиза с удивлением наблюдала за волшебным превращением: оказалось, в этой женщине уживались два разных человека. Один замкнутый и скрытный, другой смелый и пылкий. Лиза еще в Карловых Варах обратила внимание на особые отношения Екатерины Ивановны с Бошняком. «Неужели сейчас вспоминает свою вторую любовь, называя ее страстью», – думала девушка, открывая для себя неизвестную страницу жизни безупречной жены известного человека.

– Когда умер мой первенец, он копал мерзлую амурскую землю для могилки, – неожиданно продолжила откровения Екатерина Ивановна, – ободрял и поддерживал. В промозглой землянке, кишевшей крысами и вшами, я оставалась одна. Геннадий Иванович, муж мой, в постоянных разъездах. Моя роль – быть где-то рядом, мои проблемы всегда вторичны. Главное – обеспечить ему роль первооткрывателя. Никогда не роптала. Но тогда, после похорон первенца, вдруг заметила, что нужна не только мужу. Другой мужчина, оказывается, тайно любит меня. Скрытое всегда становится явным. Невельской заметил, сначала ревновал, а потом начал третировать молодого офицера. Все в итоге случилось так, как случилось. Я с мужем в тепле и уюте, а он в нищете и унижении… Будь бдительна, мужчины ревнивы и мстительны. Это тебе предупреждение насчет Горчакова. Своим отказом ты его не обидела, а унизила. Простить можно даже измену, но не унижение.

Ее скорый отъезд походил на бегство, так скрытно и поспешно собиралась девушка в дорогу. Перед посадкой на борт отплывающего судна Лиза так торопилась сообщить о своем решении любимому, что отправила на адрес Дымова письменно сообщение, вложив в него и письмо для Орлова. Рассчитывала, что Николай подготовит Орлова к откровенному разговору. Вышло же намного хуже, чем она могла предполагать.

Предстояло тяжелое трехмесячное плавание из Санкт-Петербурга в Охотск.

Начальник порта Аян капитан-лейтенант Аксенов Николай Григорьевич три дня неважно себя чувствовал. На четвертый жена Машенька, племянница Завойко, настояла на постельном режиме. К вечеру жар усилился, больной пил горький клюквенный морс. Маша пыталась облегчить мужу страдания, обернула его мокрой простынею и наглухо укутала двумя тулупами. Николай Григорьевич, выпив холодной воды, почувствовал, как покрывается испариной, впадая в тяжелый сон. Маша с трудом растолкала мужа. Заставила переодеться в сухое белье и выпить теплого чая из бузинных и липовых цветов.

Ночью Аксенова бросало то в жар, то в холод. Жена не отходила от постели. К утру горячка отступила. Аксенов заснул чутким нездоровым сном. Слышал, как в избу заходили люди, хлопая дверью. Морозный воздух, ворвавшись в тепло жилища, припадал к деревянному полу. Больному чудился похожий на испуг шепот посторонних, дающий повод думать об ухудшении его здоровья. И, странное дело, Машенька не выгоняла людей. Аксенов понимал, что так быть не должно. Больной нуждается в покое. Перед забытьем осенило: дело не в нем, а что-то произошло, о чем ему из-за болезни не докладывают. Чутье не подвело. Пришло сообщение о скором прибытии в Аян инспектора над портами Восточного океана капитана первого ранга Острено Феофана Христофоровича. Того самого адъютанта Нахимова, получившего капитан-лейтенанта и орден Владимира IV степени с мечами за Синопское сражение, участника обороны Севастополя.