Зрение не выдержало натиска Небесного Убийцы и сдалось: теперь перед глазами Кена плавали белые и фиолетовые круги, метс был уверен, что сетчатка выгорела дотла, и он обречен всю жизнь бродить впотьмах.

Лицо некоторое время еще чувствовало липкий туман облаков и сухое жжение, вызванное соприкосновением кожи с прямыми солнечными лучами, когда мягко вознесшая его ввысь волна стала опадать.

Внутри человека все словно оборвалось. Таких ужасов он не смог бы натерпеться и в кошмарном сне. Видя лишь медленно тускнеющие световые пятна, он катился вниз со все возрастающей скоростью, потом тело потеряло соприкосновение с зеленой почвой, и он стал падать в пропасть.

Самый большой кошмар во всем происходящем состоял в том, что вокруг стояла тишина, лишь издалека доносились крики ужаса, издаваемые остальными членами отряда, которыми играли гигантские волны.

Метс вновь коснулся наклонной плоскости зеленого ковра и покатился вниз. Потом налетела следующая волна, мягко подхватив замершее было тело, и повлекла его ввысь.

На этот раз Кен оказался мудрее и плотно сжал глаза, чтобы не встретиться вновь с кровавыми световыми потоками. Почувствовав, что он опять купается в облачной хмари, Кен раскинул руки в стороны… Краткий миг покоя, и вот почва вновь убежала из-под него, и человек полетел вниз в полной пустоте. Теперь он вдруг осознал, что переживаемые им чувства не являются новыми — точно так же он летал во сне в далеком детстве. И еще Кен понял, что за громадины неслись к ним от горизонта. Это были те самые волны, подобные горам, что играли сейчас его телом, словно буря щепкой.

Мягко шлепнувшись в податливую почву и заскользив по ней в пропасть, метс начал смеяться.

Следующая гора, подбросившая его в небеса, оказалась меньшей по размеру, и атвианский разведчик не достиг облаков. Потом была совсем крохотная, всего лишь с пять или шесть кораблей, поставленных один на другой. Волны затухали, и глаза северянина постепенно оживали. Он различил мелькнувший рядом темный предмет и не очень удивился, когда столкнулся с визжащим от дикого ужаса иир'ова. Громадный кот принялся царапаться и вырываться, и Кен, побуждаемый инстинктом самосохранения, оттолкнул его в сторону.

— Э-эх! — раздался молодцеватый крик эливенера, и он плюхнулся рядом с метсом, хохоча и бормоча какие-то восторженные слова.

Следующий вал опять разлучил их. Метс вскочил на спину убегающей на север зеленой горе и побежал вниз, в долину. Ветер свистел у него в ушах, а из уст лился боевой иннейский клич, в этот раз похожий не на песнь смерти, а на восторженный ребячий визг. Добежав до дна впадины, Кен сделал несколько шагов вверх, остановился, и взметнувшийся вал опрокинул его, покатившись дальше. Он перевернулся на живот и обнял взбесившуюся поверхность.

Теперь колыхания почвы уже не швыряли человека вверх и вниз. Он лежал, уткнувшись лицом в прохладную зелень «дышащего сердца», раскинув руки, и уже не отрывался от ковра из мертвых растений и моллюсков. Гигантские волны миновали отряд, и болото под тонкой пленкой успокаивалось. Однако теперь уже невозможно было встать, ибо мелкие и частые валы заставляли кувыркаться и падать.

Долгое время они смотрели друг на друга поверх успокаивающихся волн, иногда переводя взоры на север, где три колосса неслись в сторону Северной Флориды в свите волн-карликов.

Зеленый ковер преобразился. Промоины, оставленные волнами-горами в небесах, медленно затягивались, но кое-где еще красные, желтые и белые водопады света струились вниз, расцвечивая однообразную зелень в самые неожиданные тона. В головах людей царила полнейшая пустота, они напоминали одуревших от игр детей. Даже колдун блаженно щурился, а уголки его рта несмело тянулись вверх, придавая физиономии вид карнавальной улыбающейся маски, нарисованной поверх обычного выражения брезгливой отстраненности от окружающего мира. Только иир'ова продолжал глухо рычать, да Аграв что-то несвязно бормотал.

Отряд разбросало на большой площади, равно как дорожные мешки, шапки, отстегнувшиеся ножны и зонтики. Первым поднялся Желтый Ушан и, раскачиваясь из стороны в сторону, побрел по мелкой зыби собирать зонты. Он посмотрел на эливенера через плечо, тявкнул, а потом поднял острую морду и провыл.

— Наш провожатый прав, не стоит сидеть под этим светом. Пока облака не затянут световые реки вверху, следует идти под защитой. — Седобородый, кряхтя, поднялся и побрел к своему зонту.

— Идти? — переспросил Вагр. Его ноги дрожали от усталости и подгибались, словно он без устали носился по холмам и оврагам. Впрочем, в какой-то мере это было именно так. Он дольше всех оставался на ногах, стараясь убежать от надвигающихся волн, падал, карабкался вверх, падал, катился вниз, вскакивал и снова бежал.

— Я натерпелся такого страху, что сегодня уже никуда не пойду. Да и нутро все выворачивает, как будто болтался на лианах, словно объевшаяся прокисших плодов пьяная обезьяна. — Аграв взял из лап Ушана свой зонт, с вызывающим видом уселся на дрожащую почву и спрятался под меховой купол.

— Пожалуй, после таких переживаний действительно стоит сделать привал. — Эливенер выглядел запыхавшимся, но помолодевшим. Глаза его блестели, словно две звезды, а с губ не сходила улыбка. Он обратился к притихшему пленнику, которого прикрыл зонтом расположившийся рядом метс:

— А что ты скажешь, представитель Искусства? Дают ли такие острые ощущения ваши экстатические практики, или курение дурмана, или созерцание Великой Пустоты?

Как не странно, адепт Зла не стал огрызаться, он лишь передернул плечами и замкнулся в себе. Метс, с удивлением следивший за ним, подметил, что выражение лица колдуна разительно изменилось. Под глазами появились какие-то темные круги, в углах рта наметились морщины, а на щеках — о Великие Небеса! — горел нездоровый румянец. Не его ли кудахтающий голос послышался северянину, летящему с горы вниз? И не был ли то смех?

Почва, наконец, вновь стала неподвижной, предательская зыбь исчезла. Вверху облака сомкнулись, затянув розовые края небесной раны. Лишь далеко к северу, где три гиганта уже растаяли за горизонтом, виднелся слабый красный след медленно исчезающей огненной реки.

— Ничего подобного со мной не происходило с самого детства! Я как будто заново родился, — признался эливенер. — И как я сразу не понял, что на нас летят не какие-то гигантские звери или бегающие горы, а самые обычные волны! Впрочем, разве может человек представить себе нечто подобное? Великие Небеса, это невообразимо! Нас швыряло до самых облаков. Я всегда мечтал научиться летать…

Эливенер так же, как чернокнижник, замкнулся в себе. А вот Аграв пристально разглядывал равнину, подмечая, что ландшафт «дышащего сердца» изменился. Несколько деревьев, вырванных с корнями, валялось на зеленом поле.

Кое-какие холмы исчезли, другие появились вновь. Прямо по курсу удивительно низко висела группка облаков, которые словно бы и не намеревались подниматься вверх и вливаться в туманный влажный покров. Эти тучи напоминали остров, равно чуждый зеленой поверхности внизу и облачному океану вверху.