— Ника! — Марк подходит ко мне, подхватывает, предотвращая мое падение и тянет в квартиру. А я не могу туда войти, там пахнет другой женщиной!

— Нет, — цепляюсь за дверной проем, пытаясь дышать глубже и остановить поток слез. — Давай поговорим здесь, — прошу его упираясь.

— Ника, ты еле на ногах стоишь! — зло, сквозь зубы проговаривает он, а на меня ещё больше накатывает истерика, потому что в его злости слышится забота. Раньше, когда я болела, Марк злился, потому что я переносила болезнь на ногах и рвалась на работу. И почти так же упиралась, не желая сидеть дома. Я хотела построить карьеру и доказать свою состоятельность. А сейчас я падаю в бездну все ниже и ниже практически унижаясь перед ним. Так вышло, что кроме бывшего мужа мне некому довериться.

— Марк, пожалуйста, давай… — не успеваю договорить, потому что в прихожей загорается свет, и к нам выходит Татьяна.

— Что здесь происходит?! — шокировано спрашивает рыжая, опуская взгляд на руки Марка, которые крепко меня сжимают. Дергаюсь пытаясь вырваться, уже сама не понимаю, что делаю. Таня в неприлично-полупрозрачной комбинации, которая совершенно не скрывает ее пышную грудь с большими сосками. Οна сонная и растрепанная, но у меня в голове совсем другие картинки. Меня накрывает бешеной ревностью, которая в данной ситуации вообще неуместна.

— Таня, иди спать! — рявкает Марк затягивает меня в квартиру.

— Марк! — почти визжит рыжая, а у меня начинает раскалываться голова. Зачем я сюда пришла?! От безысходности? Нужно было просто дождаться утра, а потом уехать к родителям и никогда не возвращаться. Только вот нет никакой гарантии, что мой преследователь не достанет меня там. А я не хочу больше с этим жить. — Что она здесь делает!? И почему ты тащишь ее в нашу квартиру?! — возмущается Татьяна, и я чувствую, как руки Марка сжимаются на моей талии.

— Марк, отпусти меня! — уже прошу я. — Извини, мне не следовало приходить, — встречаюсь с ним взглядом и замираю, кусаю губы, потому что в его зелёных глазах столько эмоций, и кажется, что они сейчас выплеснутся на нас лавиной.

— Так! — рявкает Марк, а я вздрагиваю в его руках. — Ты, — указывает на Татьяну, отпуская меня. — Иди в комнату! — я пользуюсь моментом и рвусь выйти из квартиры. — Α ты стой на месте! — он ловит меня за пальто и удерживает одной рукой, а другой — хватает с вешалки куртку и быстро обувается. Рыжая замолкает, сжимая губы, но не думает уходить. Марк накидывает на голый торс кожаную куртку, перехватывает меня за руку и выводит из квартиры, захлопывая перед носом Тани дверь. Мы быстро спускаемся вниз и выходим в темный двор. Марк щелкает брелоком от машины и ведет меня к большому черному внедорожнику. А раньше он предпочитал спортивные машины, зачем-то отмечаю я. Он открывает для меня двери, дожидается, когда я сяду, захлопывает дверцу, обходит машину и садится за руль. Слез уже нет, но тело по-прежңему покалывает и трясет. Кутаюсь в пальто, чувствуя, как меня сковывает от холода настолько, что начинают стучать зубы. Марк заводит двигатель, загорается синяя приборная панель и на меня дует теплым воздухом. Он нажимает пару кнопок, и я чувствую, как меня буквально окутывает теплотой, и вместе с воздухом салон наполняется его персональным запахом. Вдыхаю глубоко, пытаясь себя успокоить.

— Что случилось? — с напряжением спрашивает он.

— Мне страшно. Меня преследуют, следят… Я была в полиции, но там сказали… А ещё он убил Кроша, а я уничтожила все сообщения… но ведь можно было их восстановить? Ты же бывший полицейский… можно же было… а сегодня он… и я…, — несу неразборчивый бред, с каждым словом у меня все больше заплетается язык и вновь накатывает истерика. Марк рядом, так близко, мне хочется прижаться к его груди и для начала прорыдаться, прежде чем смогу нормально формулировать предложения. Οн со мной, и кажется, что теперь ничего не страшно. Но это обманчивое чувство. С чего я взяла, что он станет мне помогать или вообще поверит в мои слова? Задыхаюсь от давящего ощущения в груди, закрываю лицо руками, пытаясь сдержать рыдания, но ничего не выходит, становится еще хуже и я издаю вой в руки.

— Мне так страшно, и никто не поможет… некому…, — всхлипывая произношу в свои руки. Несмотря на то что в машине становится достаточно тепло, меня снова начинает трясти. Слышу, как Марк шумно вдыхает, чувствую его руку на плече и замираю, продолжая неконтролируемо сотрясаться.

— Ника, посмотри на меня, пожалуйста, и все подробно расскажи, — мягко просит он. А я киваю в руки, но не могу успокоиться. — Ника, — зовет он, как когда-то раньше с теплотой лаской в голосе, пытаясь успокоить, но это сейчас не помогает, потому что больно слышать свое имя его голосом. — Ника, посмотри на меня! — настойчиво просит он, и сам отрывает мои руки от лица. Замираю, смотря на него через пелену слез и всхлипываю.

Все происходит неожиданно, Марк резко дергает меня на себя и впивается в губы. Застываю, ощущая его жесткий поцелуй, а потом выдыхаю Марку в рот, обхватываю его шею и начинаю кусать любимые губы. Отчаянно отвечаю на поцелуй, чувствуя, как мозг затуманивается, и кружится голова. Я продолжаю лить слезы, а он сцеловывает их с моих щек. Жадно собирая каждую слезинку, а потом обхватывает за талию и резко сажает меня себе на колени, лицом к лицу. Не хочу останавливаться и анализировать, не хочу знать, что и зачем мы делаем. Хочу его руки губы и тело, как средство oт сумасшествия, чтобы понять, что я в безопасности и меня держат крепкие мужские руки.

— Марк… — шепчу в его губы сама, не зная, что хочу сказать, наверное, хочется просто произнести его имя.

— Молчи, Вероника, вот сейчас просто мочи, — рычит мне в губы, и вновь лишает воздуха целуя, до боли всасывая губы и лихорадочно, быстро расстегивает мое пальто. Помогаю ему скидывая пальто, отшвыривая его на пассажирское сидение. Марка начинает трясти не меньше моего, и мы летим прямо в пропасть, на полной скорости, но нам не страшно, мы давно разбились. В глазах темнеет, голова идет кругом, ничего больше не имеет значения, кроме нас и нашего безумия. Это потом, позже, когда приду в себя, я начну анализировать и грызть себя за то, что вытянула его из кровати Татьяны и прямо под окнами их квартиры отдалась Марку. Позже я пожалею об этом, а сейчас мне очень хорошо, наша близость моя терапия и мое спасение.

Сжимаю его бедра коленями, обхватываю шею царапая кожу, словно голодная самка. Откидываю голову назад, когда его настойчивые жадные губы переходят на шею, лаская ее языком, немного прикусывая кожу, спускаясь ниже. Марк сдирает с меня кардиган, вышвыривая его куда-то назад, а я расстегиваю его куртку, чтобы провести ладонями по твердой голой груди и застонать от ощущения его напряженных мышц.

Марк забирается под мою футболку, и я вздрагиваю от его прикосновений к голой коже. Он сжимает мою грудь, поднимает ее, наклоняется и кусает ноющие соски. Господи, как я соскучилась по его пусть грубым, но ласкам. Я на грани дикого возбуждения, бесстыдно трусь об его ширинку, ощущая, как наливается его член, и со стоном выгибаюсь, подставляя грудь его губам. Каждое прикосновение, даже через футболку, несет по моему телу заряд электричества и нервы оголяются, делая меня неприлично чувствительной.