Открываю дверь собственным ключом, прохожу в полумрачную квартиру и чувствую стойкий запах сигарет и кофе. Прохожу на кухню, находя Татьяну на подоконнике. Она пьет кофе, курит тонкую сигарету и смотрит вниз. Черт, что же я за мудак такой. Совсем забыл, что наши окна выходят на двор, а там отличный обзор на стоянку. Нужно было хотя бы отъехать немного дальше, а не трахать бывшую жену под окнами женщины, с которой живу. Да, я ей никогда ничего не обещал, но она же надеялась… Ее ожидания — это сугубо ее проблемы — пусть переживет их сама, но так гадко поступать я не хотел… Меня просто накрыло, и я обо всем забыл с Вероникой. Может оно и к лучшему, у Тани не останется больше иллюзий на мой счет. Ну хочет баба замуж, так пусть не теряет свое время на меня.

Наливаю себе кофе, делаю пару глотков, обжигая губы, молча наблюдая за Татьяной. Вроде совестью не мучаюсь и оправдываться не собираюсь, а на душе хреново.

— Как там погода? Холодно? — вдруг тихо, слегка осипшим голосом, спрашивает Татьяна, аккуратно стряхивая пепел в пепельницу.

— Сыро, грязно и промозгло, — отвечаю я, посматривая на часы, отмечая, что уже почти семь утра.

— Ммм… Вот не знаю, что надеть на работу, куртку или пальто? Ты как думаешь? — спрашивает, продолжая смотреть в окно не моргая, и я знаю, на что она смотрит.

— Одевайся теплее, — отвечаю, делаю еще пару глотков кофе, ставлю чашку в раковину, тру лицо руками и ухожу в душ. Я понимаю, что нам нужен разговор, Таня его заслужила, но… мне нужна свежая голова.

Захожу в ванную, быстро моюсь, нет времени на расслабление и анализ ситуации, у меня в голове сейчас только одна мысль — кто напугал Нику?! Выхожу, вытираюсь, быстро надеваю, джинсы, черную водолазку, взъерошивая влажные волосы, беру карты, деньги, телефон, замечая, что Таня так и сидит на подоконнике и опять курит. Только теперь она пристально наблюдает за мной в прихожей.

— Я так понимаю, наш обед сегодня отменяется? — спокойно, но подавлено спрашивает она, а мне, наверное, хочется скандала, чтобы кричала, обзывала, устроила истерику, чтобы я не чувствовал себя полным козлом.

— Тань, закажи вечером столик в твоем любимом ресторане, поговорим? — отвечаю ей.

— Хочешь расстаться красиво? — грустно усмехается она и соскакивает с подоконника, открывает холодильник, берет бутылку вина. — Знаешь, мне почти тридцать. И в какой-то момент я поняла, что жизнь летит на полной скорости, а я размениваю себя на идиотов, — Таңя наливает себе вина и вновь запрыгивает на подоконник. У меня нет времени на ее исповедь, Ника может проснуться, запертая в машине, но я опираюсь плечом на дверной проем и терпеливо слушаю ее. — Захотелось стабильности, опоры и любви, — скептически говорит она. — И вот я встретила тебя…, — глоток вина. — Сильный, уверенные в себе, целеустремленный, настоящая опора, стена. Ну и что, что нет любви, неважно, что ты циник и холодный. Мы же не дети, в омут с головой не кинемся, и романтики не ждем, я думала, все придет со временем и теплота, и забота и пресловутая любовь…, но…, — еще несколько глотков вина. — Не нужны нам ужины и беседы, дай мне несколько дней, я найду квартиру и уйду. Иди, а то она тебя уже потеряла, — кивает на окно и опустошает бокал.

— Тань, закажи столик, просто поговорим, — прошу ее я, и она кивает, наливая себе еще вина. Разворачиваюсь, выхожу из квартиры, захлопывая за собой дверь.

Быстро спускаюсь, дохожу до машины, замечая, что Вероника проснулась. Она просто сидит, кутаясь в пальто и смотрит в лобовое стекло, в одну точку, куда-то вглубь двора, даже не моргая, будто неживая.

— Замерзла? — спрашиваю я, садясь за руль, а она молчит, опускает глаза на свои голые ноги. Образ Вероники в моей голове с реальным образом не совпадает. Ну не будет лживая тварь по сей день носить мою старую вытянутую футболку, и не сможет так искусно притворяться — уже незачем. Я вижу, что она запугана и на грани нервного срыва.

— Отвези меня, пожалуйста, домой, — тихо просит она, продолжая смотреть на двор. Завожу двигатель и выезжаю со стоянки. Едем мы молча, помимо очевидного, нам и сказать друг другу нечего, а я не спешу ее допрашивать. Как странно порой складывается жизнь. На бешеный секс в машине мы созрели, а на простой разговор — нет. Да и не нужно мне этих разговоров. Я просто хочу помочь ей, как бывшей жене. Хотя бы за то, что в свое время она подарила мне три года счастья. Неважно, что это была всего лишь моя иллюзия, и я обманывался, я все-таки был счастлив.

Все происходит по инерции, по старой мышечной памяти или по воле какой-то невидимой силы — я торможу возле нашего кафетерия, в котором мы в прошлой жизни брали кофе по утрам. Я осознаю, что привез нас именно в наше любимое место, только когда прохожу вңутрь и вижу знакомый логотип. Беру себе эспрессо с добавлением сливок, а Нике — ее любимый ореховый латте. Это я тоже делаю по инерции, просто заказываю кофе и все выглядит естественно, беру ещё пару пончиков для Ники с шоколадом. Она их когда-то очень любила, но, чтобы сохранить фигуру, ела починки, только когда ей было очень грустно. Думаю, сейчас тот самый момент.

Сажусь за руль, но не спешу трогаться с места. Это идеальная локация для разговора. Мы на стоянке кафетерия напротив осеннего парка, который пестрит красками на фоне серого неба. По салону распространяется запах кофе с ореховыми нотками и свежей выпечки — жизнь кажется немного лучше. Протягиваю Нике стаканчик, и она обхватывает его обеими руками, глубоко вдыхая аромат кофе. Ее привычки неизменны, она всегда так делала по утрам, это помогало ей проснуться. Смотрю, как она делает глоток кофе и хочется выматериться, потому что мне реально хреново от простых вещей. Почему мы все это потеряли?! Если бы не предательство, сейчас она уже точно была бы беременна моим ребенком. Мы, мать ее, ответственно подходили к этому вопросу и планировали ребенқа. Я тогда безумно хотел, чтобы она родила мне сына.

А сейчас я сам не знаю, чего хочу… я разочаровался в отношениях, семейной жизни, верности — все это теперь пустые слова. Но вот в чем парадокс — все это я хотел только с Вероникой и мне пo сей день не нужны заменители или суррогатное счастье. Не сложилось с той, которую я считал своей половиной, значит не нужно ни с кем. Ну не вижу я Татьяну своей женой и матерью моих детей. И дело даже не в ней, я никого не вижу на месте Вероники… и ее тоже уже не вижу… Точнее пытаюсь стереть ее из своего воображения, и когда мне кажется, что ее уже нет во мне, обязательно происходит то, что снова наполняет меня ею до краев.

— Ешь, — открываю коробочку с пончиками, ставя выпечку ей на колени.

— Спасибо, я не хочу, — в это утро она ещё ни разу на меня не посмотрела, и это к лучшему, не могу вынести ее лживого взгляда.

— Εшь. Сейчас тебе нужно сладкое! — хватаю стаканчик и выхожу на улицу, прикуривая сигарету. Не могу я так, меня бешено кроет рядом с ней. Кидает из стороны в сторону, то в ненависть и презрение, тo в ласку и нежность к этой женщине. Выкуриваю сигарету, смотря на торопящихся, суетящихся прохожих и набираю номер своего офиса, оповещая всех, что меня не будет и все вопросы по телефону.