бездне мироздания, в надежде что меня притянет какая-то вселенная. Либо вернуться и уничтожить эту сучью тварь. И кажется мне, что вариант у меня один. Не могу я оставить все тех, кто вместе со мной страдал в этом аду.

Тина — девушка, которая подарила мне свой голос в момент, когда я провалился в пучину безумия. Гор — добродушный великан, что заставил идти вперед, искать выход из мира боли и страданий. Старейшина, заботящийся о тех, кто еще не сдался. Дети, для которых нормальный мир — это Ад.

От последних воспоминаний, меня снова затрясло от ненависти. Я опять увидел остекленевшие глаза мальчика. Образы безучастных кукол стояли перед моим взоров, от чего тело начало движение само. Я не стремился понять, как и что делаю. Я лишь наполнял свое желание Волей, подкрепленной жаждой отмщения.

Зачем двигаться самому в нужном направлении, если можно двигать реальность по своему желанию. Нет я не телепортировался, я стал тянуть простынь мира на себя, притягиваясь тем самым в нужное место. Но даже так, путь был не близок.

Сначала я преодолел пустоту мироздания, а после потянулся к куску реальности паразита. Это было похоже на преследование поезда, благо сил и концентрации хватило чтобы успеть зацепиться. Ну а дальше, была борьба.

Борьба не с самим собой, от накатывающей усталости и апатии, от растрат сил. А борьба, с Волей мира Червя.

Чем хороша пустота, где зарождаются вселенные? Там нет ограничений. Нет того, чью Волю нужно перебороть, чтобы прогнуть реальность. Наоборот, там есть все чтобы творить. Главное не раствориться в бесконечности попыток, растратив все силы. Ибо сотворив, нужно и удержать.

Я боролся со зверем. Сильным, но зверем. Ты пытаешься уцепиться за камни посреди бушующего потока воды, что пытается снести тебя вниз по течению. Сам по себе поток не пытается навредить, он просто делает так, как делал всегда. Ищет наиболее легкий путь для движения. Если бы это был настоящий демиург, создавший мир кормушку, то я бы даже не успел выйти из его ловушки. Он бы стер мое существование лишь мыслью, ибо не стоит нарушать работу отлаженного механизма, попавшей в него песчинкой.

* * *

Добирался до деревни ровно пятнадцать лет. Несравнимо быстрее, чем путь в пустоту. Туда я шел, пол века. Хронометр исправно отсчитывал десятилетия.

Вот только застал я пустырь, с горками земли и редкими покосившимися костями, что ранее можно было назвать частоколом. Я блуждал среди обвалившихся землянок и искал следы разумных. К сожалению, за срок моего отсутствия, все что было построено, разрушилось окончательно. Тел не было, как и следов боя. Будто, кто-то всех людей увел или просто сожрал с костями. Не хотелось бы в это верить, ибо возможно их души не возродятся.

Выйдя из заброшенной деревни, я метнулся к детям. Не хотелось то место называть братской могилой. Я очень надеялся, что с ними все в порядке. Они находились в достаточном удалении, и скрытые в глубоком рве. Возможно их просто не нашли.

К счастью детей я нашел. Они были живы, все также стояли безучастно, смотря в стену оврага. Правда теперь их тела по пояс находились в земле. Еще бы лет пятьдесят и их бы завалило навсегда. И ничто не указывало бы на то, что на этой равнине есть кто-то живой погребенный под тоннами земли и песка.

Детей стало больше. Тут я заметил несколько знакомых лиц. Видимо это те, что оставались в деревне, когда я ушел. Найдя взглядом мальчика, которого лично провожал в последний путь, взглянул на него шаринганом. Душа парнишки была на месте, как и все души детей. Ауры мерно подрагивали вокруг их тел. Повезло что ни один монстр, вроде меня не нашел этот склад дармовых душ.

Я приложил руку к голове ребенка. Послал импульс Воли в его тело и почувствовал слабый отклик. Значит дети не сломались. Все это время они были тут и ждали, когда кто-нибудь придет, спасет их. Сформировав посыл, толкнул лёгким усилием в центр груди мальчика мысль. Просьбу впустить меня и обещание помочь.

На миг, мир мигнул, а очутился в уютной квартире, в стиле девяностых моего мира. Большой пузатый телевизор располагался у одной из стен. Напротив, находился диван, что скрывал половину настенного ковра с красным узором. У каждого ребенка есть фото на фоне такого монстра. Под ногами поскрипывали деревянные полы, а с полок громоздких шкафов на меня смотрели всевозможные наборы посуды, чайные сервизы и прочая посуда.

От созерцания обстановки меня отвлек шум из другой комнаты. Там происходило таинство приготовления обеда, приглушенные женский и мужской голоса. Запах разносился умопомрачительный.

— Мама скоро позовёт кушать. — Обратил на себя внимание мальчик десяти лет, с пшеничными волосами. Он сидел, скрестив ноги на полу, и играл в приставку, внимательно следя за маленьким человечком на экране телевизора, тот прыгал, и головой разбивал кирпичи.

— А, что на обед? — Сморозил я, пытаясь собрать мысли в кучу.

— Ммм… — Смешно задрал глаза к потолку малец. — Котлеты. Люблю котлеты.

Мое чутье тут же уловило мимолетное изменение, если раньше пахло просто какой-то готовящейся пищей, то теперь я мог различить запах свежепожаренных котлет.

— Эхх, давно я не ел домашних котлет. — Вздохнул я.

— Тогда оставайся. — Заулыбался паренек. — Мама вкусно готовит. А завтра мы с папой пойдем на рыбалку. Мы и вчера ходили. Я вооот такую рыбину поймал!

— Мне нельзя. — Грустно улыбнулся ему в ответ.

Если я останусь грезах ребенка, то он утянет меня за собой, и останусь я стоять мёртвой куклой на мертвой земле, как и десятки детей.

— Ты же помнишь меня? Я приходил в деревню.

— Да. — Кивнул серьезно ребенок. — Я помню тебя. Ты приходил в страшное место. Ты сильный.

— Так вот, я хочу найти хозяина того страшного места и победить его. Он злодей, он мучает много людей. Не все могут убежать, как ты в свой мир.

— Я не один. Нас много. — Тут же обрадовался парнишка — Мы ходим друг к другу в гости. Иногда ездим в деревню к Машке. Олег обещал зайти и поиграть в приставку сегодня.

— А Олег и Маша были с тобой в страшном месте?

— Да. Только они раньше ушли. А потом я их нашел. Сначала я заблудился, но мне помогли.

Так вот оно что. Дети не перегорали. Они ушли в свои грезы, спасаясь от безумия реального мира. Их общее желание породило мир, к которому они привыкли. Тут они в безопасности. Ту их семья. Вот только