На мгновение это одно слово, выкрикнутое Францем, настолько сбило Неле с толку, что она поперхнулась. Затем схватка возобновилась, и голос психопата долетал до Неле уже откуда-то издалека, в то время как она пыталась не утонуть в море боли.

– Ваши знания настолько неполные, что я просто не могу в это поверить.

Неле попыталась упереться ногами в матрас, чтобы приподняться и ослабить нагрузку на таз, и тут услышала, как Франц закричал:

– Коров доят, да?!

– Да, – выдавила она.

– Почему все начинают с этого? Всегда с этого?

– А с чего же еще?! – заорала Неле в ответ. Все свои страдания и боль выкрикнула она в лицо этому душевнобольному.

У которого, если она не ошибалась, на глаза снова навернулись слезы.

– Я покажу вам это, – услышала Неле. Его голос больше напоминал всхлипывание. – Мне очень жаль, – плакал он. – Но вам придется испытать это на собственном опыте, и весь мир сможет это увидеть. Наверняка вы сами тогда поймете, почему все это было необходимо.

Матс

После непродолжительной зоны турбулентности самолет снова заскользил по ночному небу мягче, чем лимузин по свежеасфальтированному автобану. Однако табло «Пристегните ремни» над выходом из скай-сьюта не погасло.

Матс, у которого запершило в горле, потому что он слишком много говорил, нажал на встроенную в стол кнопку с изображением бокала шампанского. В стене между столом и иллюминатором открылся продолговатый отсек, которого Матс до этого не замечал. Внутри находились охлажденные соки и вода различной степени газирования.

Он достал воду без газа и пожалел, что под рукой нет таблетки максалта[6]. Кайя поблагодарила, но отказалась от напитка, когда Матс предложил ей тоже что-нибудь выпить. Она сидела на самом краю кресла, словно готовясь к прыжку. Кайя то складывала руки в замок, то размыкала, чтобы в следующий момент снова переплести пальцы.

– Вы помните, как мы целый сеанс говорили только о фильмах ужасов, доктор Крюгер? – спросила она.

Матс кивнул.

Большинство людей представляют себе психотерапевтические беседы как целенаправленный аналитический расспрос. На самом же деле никогда нельзя предсказать, как будет протекать сеанс. Со стороны порой кажется, что пациент и врач тратят время на бессмысленный смол-ток и обсуждают незначительные вещи. Иногда так и бывает, но хороший психотерапевт никогда не прервет добровольный поток речи своего собеседника, потому что часто в таких – кажущихся случайными – темах и выявляются сведения, которые могут быть полезны для дальнейшего лечения. Так пристрастие Кайи к жестоким фантастическим фильмам с элементами насилия показало ему, что она уже давно ищет отдушину для своих переживаний, страхов, разочарований и злости.

– Вы тогда сказали мне, что в американских фильмах ужасов с подростками первыми всегда умирают те, кто занимался сексом, – вспомнил Матс.

Кайя кивнула.

– А вы объяснили, что это проявление американской чопорности. Наказание за безнравственное поведение.

– И что?

– Я думаю, в этом что-то есть. Вы ведь знаете, что первые выстрелы прозвучали, когда я сидела на уроке физики. Мы проходили волновое уравнение Шредингера. Но я не слушала.

– Вы шептались с Тиной Дельхов, вашей лучшей подругой, – сказал Матс.

– Да, я болтала с Тиной.

– О прошедшей ночи?

– Она была обижена на меня.

– Почему?

– Нам обязательно обсуждать все это еще раз?

Матс обхватил ее беспокойные ладони.

– У меня нет с собой ваших материалов, да и столько времени прошло. Я не все помню. Пожалуйста, доверьтесь мне. Сначала это взбудоражит, но потом сомнение, которое вас гложет, снова уляжется и забудется.

Она высвободила пальцы из его рук, на лице читалось недоверие. Наконец она сказала со вздохом:

– Тина была обижена на меня, потому что я не переспала с Йоханнесом.

– Йоханнесом Фабером, вашим тогдашним другом?

Матс сделал большой глоток. Вода имела горьковатый вкус, но, вероятно, ему просто казалось. Психологическая проекция.

– Почти друг. Он хотел от меня этого. А я от него нет. Я была еще не готова. Тина и Амели постоянно говорили, что я испорчу отношения. Такого классного парня нельзя вечно водить за нос.

– Еще раз, кто была эта Амели?

– Третья из нашей банды.

Матс кивнул.

– А, да, ваш «клуб лака для ногтей», припоминаю. Вы трое решили всегда приходить в школу с одинаково накрашенными ногтями, верно?

– Глупо, но это правда. В тот день это был зеленый камуфляжный лак. Как нарочно, защитный цвет.

Матс подождал, пока Кайя сделала глубокий вдох и продолжила:

– Тина была самой опытной в нашей банде. Я помню, как она сказала «Хочешь умереть старой девой?», когда…

– Когда – что?

Самолет слегка завибрировал, словно вздрогнул вместе с Кайей.

– Я услышала хлопок в коридоре, – тихо произнесла она. – Сначала подумала, что кто-то принес петарду. Но потом раздался еще хлопок, и еще, и люди начали кричать. Фрау Надер-Розински, наша учительница, сказала: «Успокойтесь, я посмотрю, что там происходит». Но она даже не успела дойти до двери. Та распахнулась, и он вошел в классную комнату. В военной форме, высоких ботинках на шнуровке и балаклаве.

– Его звали Пер?

– Верно.

– Он кричал?

– Нет, он был абсолютно спокоен. Поэтому я так хорошо понимала его голос, несмотря на маску.

– Что сказал Пер?

У Кайи по щеке скатилась слеза.

– На дворе трава, на траве дрова, не руби дрова на траве двора.

– Почему он это сказал?

Она вздохнула.

– Пер Унсел. Все называли его Шепелява Унсел. Мы часто дразнили его из-за дефекта речи. – Кайя взяла носовой платок, который Матс достал из кармана брюк и протянул ей. Быстро высморкалась. – Пер еще спросил нас: «Ну, что же никто больше не смеется?» Потом поднял пистолет и застрелил сначала фрау Надер-Розински, а потом…

– Потом Тину, – подсказал Матс.

Ту, что была развита не по годам.

И которая первой погибла бы в фильме ужасов.

– Вы знаете, почему Пер выбрал именно вас в заложницы, Кайя?

Матс намеренно обратился к ней по имени, чтобы сократить дистанцию между ними.

– Я не знаю. Думаю, это была случайность. Я сидела рядом с Тиной, которая вдруг оказалась на полу, истекая кровью. Рядом с дверью. Я была слабой. Легкая добыча. Возможно, поэтому он и схватил меня и вытащил за волосы из класса.