– Цвет у машины какой?

– Черный.

– Номера?

– Не запомнил.

– Что еще можешь сказать?

– Ну… – сторож задумался, а потом выдал: – Учти, я это только тебе говорю. Если следователь будет спрашивать, я от всего открещусь.

– Говори.

– Еще эти двое перед уходом сказали, что камеру с видеозаписью их посещения надо уничтожить. И про тебя было велено говорить следователю, что ты ушел позднее, чем на самом деле. Подставить тебя, одним словом, они хотели.

Вася это уже понял и сейчас думал совсем о другом.

Выходит, эти типы уже знали, что скорого визита следователя в адвокатскую контору будет не миновать. А привести туда следователя могло лишь серьезное преступление, такое… как, например, убийство. Что, если тот тип, прислужник Чаркина, который поднимался наверх, и отметелил Отара до смерти? Очень может быть, что и он. Даже наверняка, что он. Больше просто некому.

Но сторож это предположение решительно отмел.

– Не-е… – протянул он, – коли Отара бы били, он бы шум поднял. Кричал, на помощь звал. А ничего слышно не было.

– Ты мог просто не услышать.

– Скажешь тоже, – обиделся сторож. – Я и звук в телевизоре нарочно выключил, а тому, что со мной сидел, сказал, что звук сломался.

Они еще и телевизор на пару смотрели! Просто друзья-приятели какие-то.

– Телевизор молча работал, а ни звука слышно во всем здании не было. О чем бы Отар с визитером речь ни вел, они тихо разговаривали.

– Много ты с первого этажа бы услышал.

– Я под предлогом осмотра здания и на второй этаж поднимался, и на третий. Оттуда бы уж точно услышал.

– А тот парень, что с тобой телевизор смотрел, он тебе что-нибудь про себя говорил?

– Нет, – помотал головой сторож. – А я и не спрашивал. Меньше знаешь – крепче спишь.

– Но о чем-то ты с ними разговаривал?

– Ребята эти ясно дали понять, что подставить нужно именно тебя.

– Почему?

– Этого не объяснили. Но они не ушли, пока я не выучил слово в слово, что должен был на другой день сказать следователю. Оба со мной репетировали. А перед уходом сказали, чтобы я свою жену берег. Мол, если я следователю чего не то сболтну, то они об этом стопудово узнают. И тогда моей Люсеньке придется худо.

– Они и ее имя знали?

– Нет, откуда им имя знать.

– Так, может быть, они это просто так ляпнули? А ты им и поверил!

– Может быть, – не стал спорить сторож. – Только Люсеньку я все равно поберечь должен. А вдруг эти головорезы с ней что-нибудь сотворят? Нет, я этого точно не вынесу.

Вася смотрел на сторожа с отвращением. Мерзкий трусливый влюбленный идиот! Паршивее сочетаний качеств и не придумаешь.

– А когда они свалили, ты поднимался к Отару?

Сторож виновато отвел глаза.

– Они велели не соваться к нему еще часа два. Я для верности выждал даже в два раза подольше. Потом только пошел.

– И Отар, конечно, был уже мертв?

– Жив, но уже без сознания. Дышал, но в себя не приходил. И сказать ничего не мог.

Вася с ненавистью посмотрел на этого человека. Так вот по чьей вине умер обаятельный весельчак и балагур Отар! Этот горе-сторож струсил и вовремя не позвал на помощь врачей. Поднимись сторож несколькими часами раньше, и Отара еще можно было бы спасти. Охватившее Васю возмущение было столь велико, что выразить его словами даже не получалось.

И у Васи вырвалась лишь одна-единственная фраза, в которую он вложил все те чувства, которые переживал в эту минуту:

– Какой же ты гад!

И пошел прочь. Но сторож ничуть не устыдился и даже крикнул вслед Васе:

– Эй, парень! Ты там полегче!

И когда Вася, не оборачиваясь, показал ему средний палец, пробормотал:

– Я делал, что должен. Я защищал свою женщину. Желаю тебе, парень, встретить такую женщину, ради безопасности которой ты тоже сделаешь все что угодно.

Но Вася его уже не слушал и не слышал. Он шел дальше, твердо уверенный, что теперь он держит в руках ниточку, которая рано или поздно приведет его к убийцам Отара, а если совсем уж повезет, то и к убийце Лены.

Теперь пообщаться с Чаркиным было просто жизненной необходимостью для Васи. Он позвонил Иринке и велел той вспомнить все, что она знает про этого человека. Иринка напряглась и выдала следующую информацию.

– Загородный клуб «Серф». Муж всегда встречался с Чаркиным именно там. Думаю, что либо Чаркин владеет этим клубом, либо является его завсегдатаем. Попробуй поискать его там.

Голос Иринки звучал хотя и приветливо, но говорила она как-то очень уж торопливо. И Вася с невесть откуда проснувшейся ревностью спросил у нее:

– Ты не дома?

– Нет, дома, но ухожу… должна уходить… прямо сейчас.

По голосу Иринки было слышно, что и впрямь ей некогда. А вот Васю внезапно обуяло любопытство.

– И куда ты торопишься?

– Так… Дела.

– А если точнее?

– Вася, у тебя ко мне по поводу Чаркина все?

Теперь Иринка уже не скрывала своего нетерпения. И Вася попрощался с ней, потому что чувствовал, иначе Иринка просто первой бросит трубку.

Но хотя разговор с Иринкой он закончил, беспокойство не оставляло его.

– Куда это она намылилась?

В том, что Иринка уклонилась от прямого ответа, ничего необычного в принципе не было. Мало ли какие могут быть дела у молодой женщины, в которые она не хочет посвящать знакомого ей молодого мужчину. Может быть, к гинекологу собралась. Или подруга хочет сообщить классную сплетню, просит приехать, чтобы обсудить. Но что-то не давало Васе так думать. Он еще в прошлый свой визит к Иринке заметил, что ей постоянно кто-то названивает, а она, поглядев на экран, краснеет, улыбается, но трубку не берет. Явно не хочет разговаривать с тем человеком при Васе.

И так смущенно выглядела Иринка, что Вася невольно подумал, а не мужчина ли ей звонит. Очень могло быть, что и мужчина. И Васе это не нравилось. Ему всегда не нравилась мысль, что у Иринки может появиться кто-то близкий, кто-то, кто будет ей ближе, чем Вася. Господин Осинкин воспринимался Васей как неизбежное зло. Но к нему он Иринку не слишком ревновал. Во-первых, Осинкин муж, а к мужу ревновать глупо. А во-вторых, Вася чувствовал, что хотя Иринка ведет себя безупречно в отношении мужа, она его не любит. Уважает, ценит, что угодно, но только не любит. Не было у Иринки к своему мужу истинной женской страсти. А вот во взглядах, которые Иринка иногда кидала на Васю, он ловит что-то такое… такое, что находило горячий отклик в его собственном сердце.