– Нет.

– А где? Где вы сейчас?

Вася хотел сказать правду, что остался ночевать у своей мамы, но почему-то произнес уклончиво:

– Так… в одном месте.

– Вы могли бы подъехать в отдел?

– Куда? К вам?

– Нет, не ко мне. Вас хочет видеть следователь Артамонов.

В принципе в желании следователя повидать главного свидетеля не было ничего странного, но Вася почему-то насторожился. Насторожил его тон Голубкина. И то, как настойчиво он допытывался, где сейчас находится Вася, и даже предлагал приехать за ним. А когда Вася решительно отклонил это предложение, еще раз повторил, что визит к следователю – это не простая формальность и отказаться от него невозможно.

– Иначе мы будем вынуждены вызвать вас для беседы повесткой.

– Похоже, следователю я понадобился просто позарез.

И на Васю нахлынули дурные предчувствия. К следователю без адвоката он даже не сунется. Мало ли известно случаев, когда людей и по меньшим подозрениям кидают в каталажку и держат там, пока они не признаются во всех мыслимых и даже немыслимых грехах. Нет уж, не на такого напали!

Так что следующий звонок был сделан Васей как раз адвокату. Но Отар Ревазович хотя и ответил, но каким-то не своим голосом.

Да еще и сказал:

– Следователь Артамонов слушает.

Вася оторопел. Он же звонил Отару Ревазовичу. Откуда взялся Артамонов? Возможно, произошел сбой в сети? Артамонов звонил Васе в то же время, когда сам Вася набирал номер Отара Ревазовича? И вот каким-то образом вместо одного соединения произошло совсем другое. Надо перезвонить. Вася отключился и снова набрал номер адвоката.

– Да, следователь Артамонов слушает, – услышал он все тот же голос, который ну никак не мог принадлежать адвокату.

– Э-э… – озадаченно протянул Вася. – А вы не скажете, где Отар Ревазович?

– Кто его спрашивает?

Вася хотел назваться, но какое-то неясное чувство удержало его от честного ответа. И он соврал:

– Петров Иван Иванович, – и добавил для значимости, – мне Отаром Ревазовичем назначено сегодня на полдень. Дело о разделе наследства. Могу я поговорить со своим адвокатом?

– Вот что, Иван Иванович, придется вам поискать другого юриста. Ваш адвокат не сможет больше с вами работать.

– Почему?

– Он умер.

Вася ошеломленно молчал в трубку.

– Это что, шутка?

– Хотел бы я видеть того шутника, кто так пошутил с беднягой. Я понятно излагаю?

– М-м-м…

Следователь не стал ждать, когда некий Иван Иванович сформулирует свою мысль, и первым нажал на отбой. Какое-то время Вася молча сидел и таращился перед собой в пространство пустым взглядом. А затем набрал номер консультации, в которой работал Отар Ревазович. Если Отар умер, то Вася жаждал подробностей. И подробности не заставили себя долго ждать. От Ласточки – секретарши в приемной Отара, милой девушки, с которой Вася был в дружеских отношениях, он услышал ужасающие новости.

Едва Ласточка сообразила, кто ей звонит, она тут же перешла на конфиденциальный шепот и жарко забормотала в трубку:

– Вася, Вася, что же ты наделал!

– Что? Что я наделал?

– Зачем ты так сильно поколотил Отара? Неужели нельзя было решить вопрос по-другому?

Вася молчал, не очень-то понимая, к чему клонит Ласточка. А она продолжала шептать:

– Я на твоей стороне, я понимаю, ты не хотел убивать Отара, просто так получилось. Ты не рассчитал своей силы. Так бывает.

И ободренная молчанием Васи девушка прошептала уже совсем интимным голосом:

– Поверь, мне все равно, что они говорят. Я вовсе не считаю тебя убийцей.

Только тут Вася отмер:

– Меня? Убийцей?! – воскликнул он. – Они считают, что я убил Отара?

– Ну да! Конечно, ты.

– Но почему я?

– Ты был последним, кто у него был. И наш сторож Сергей Степанович подтвердил, что слышал вчера вечером крики и какой-то шум с верхнего этажа. Вроде как что-то упало тяжелое. Он даже поднялся к нам наверх, но входная дверь была заперта, и он не смог войти в консультацию, чтобы понять, кто кричит.

Дверь в консультацию представляла собой ажурную решетку, которая при желании закрывалась, отрезая верхний этаж от лестницы и делая его практически недоступным.

– Сергей Степанович постоял у решетки, а потом спустился назад. Он даже хотел звонить в полицию, но тут появился ты.

– Я?

– Да. Он спросил у тебя, что за крики, и ты объяснил, что вы с Отаром Ревазовичем надумали передвигать шкаф, но не рассчитали, шкаф упал, полки рухнули, все дела высыпались на пол. Отсюда и шум, и крики. Все знали, какой у Отара темперамент, так что Сергей Степанович не удивился, что он так бурно отреагировал на проблему.

– И что было дальше?

– Дальше ты ушел. А Сергей Степанович просидел за телевизором почти до часа ночи и потом только спохватился, что Отара Ревазовича что-то уж слишком долго нет. Конечно, тот частенько задерживался на работе допоздна. Но чтобы до часа ночи, такого прежде с ним не случалось.

– И?..

– Сергей Степанович снова поднялся наверх, осмотрел все помещения, но Отара Ревазовича не нашел. Это ему показалось странным, он продолжил поиски. И наконец в туалете он обнаружил Отара Ревазовича. Тот был жестоко избит и находился уже при смерти. Сергей Степанович говорит, что несчастный весь распух от побоев, был покрыт ужасными синяками и вот-вот готовился испустить дух. Сторож вызвал врачей, они увезли Отара в больницу, но увы… Сегодня к семи утра бедного Отара не стало!

И Ласточка зарыдала. Вася не знал, что и сказать. Еще одна смерть. А под подозрением снова он. Но если в случае с Леной он еще мог понять, почему заподозрили в избиении именно его, то в случае с Отаром Ревазовичем все казалось самой что ни на есть реальной подставой.

– Ласточка, меня подставили! Я не убивал Отара.

– Да, я знаю. Ты не хотел. Просто ты очень сильный.

В голосе Ласточки слышалось затаенное кокетство. Только этого ему еще не хватало. Плохо дело, если даже эта дурочка ему не верит.

– Ласточка, я Отара и пальцем не тронул! Клянусь!

Девушка растерялась.

– Но кроме тебя тут никого больше не было. И камеры наблюдения у нас в консультации зафиксировали твое присутствие.

Ах, эти камеры! Черт бы их подрал!

– На них четко видно, как вы с Отаром разговариваете, а потом он убегает от тебя и прячется в туалете. И там видно, как ты ломишься к нему.

– Всего пару раз стукнул в дверь. Он не открыл, и я сразу ушел.