– Эмма, а ты что скажешь? – призвала меня к ответу беспокойная морталистка.

– Скажу, что, может быть, и согласилась бы с вами, если бы не запутанная ситуация с моей магией. Сейчас я с опаской отношусь ко всем представителям Магконтроля без исключения.

– Но он еще и эмпат, – мечтательно протянула Шейла. – Это так волнующе… Как посмотрит – меня сразу в жар бросает. Хватит глаза закатывать, я и так знаю, что мне тут ничего не светит, но могу я хотя бы помечтать?

– А я бы не очень доверяла эмпатам, – раздался из-за учебников голос Алисии. Разумеется, мы все удивленно уставились на нее, ожидая пояснений. – Когда я только пришла в эту школу, была тут девчушка, ребенок совсем. Эмпат, но слабый, едва-едва за двоечку. Такая миляга. Вот вроде бы и нет в ней ничего такого, а приятно с ней общаться, всеобщей любимицей была. Совместные занятия она редко посещала, так как дар особый, да и мала еще. Занималась отдельно с наставниками. Вскоре оказалось, что очень успешно дело у нее пошло, дар развиваться начал.

После этого видела я ее всего пару раз – и не узнавала. Вместо живого, смешливого ребенка – безразличная ко всему кукла. Потом перевели ее куда-то. Да можешь у брата спросить, он должен ее помнить, – последнюю фразу огневичка адресовала Шейле.

– Вот и вопрос: что там с эмпатами делают, почему они такие заторможенные? Странно это все…

Алисия утащила из вазочки пару печеньиц и снова вернулась ко своим книгам.

– Да уж, – задумчиво протянула Элси, но тут же нашла еще одну благодатную тему для беседы. – А видели, как преобразилась мистресс Джонс, которую приставили к мисту Кингсли секретарем?

– Да-да, – сразу подхватила Шейла. – То ходила вечно всем недовольная, губы поджав. А сейчас плывет лебедушкой, улыбается так мило.

– Как голодный вурдалак, – брякнула я, и мы расхохотались.

Следующие несколько дней прошли тихо. Новым моим наставником назначили нашу преподавательницу магии смерти – мистресс Кирби, женщину средних лет, спокойную, хотя и довольно строгую. На занятиях я сидела в сторонке от остальных учеников. И пока весь класс упражнялся в порче различных металлических предметов, я уныло возилась все с теми же растениями в горшочках. Теперь моей задачей было не влить в них жизненную силу, а, наоборот, заставить увянуть. Разумеется, ничего у меня не вышло. Единственным результатом было четкое понимание того, что работа с растениями – не мое.

А вот на четвертый день нового полугодия, когда я, ничего не подозревая, готовилась к уроку морталистики и заранее предвкушала очередной час бесполезных издевательств над ростками, в класс, деловито стуча каблучками, вошла мистресс Джонс и, сверяясь с записями в своем блокноте, провозгласила:

– Эмма Дженкинс. Есть здесь Эмма Дженкинс?

– Да, – отозвалась я, не ожидая ничего хорошего.

– После урока подойдите к мисту Кингсли, – и, не дожидаясь моей реакции, вышла из кабинета, цокая, как пони на параде.

«Демонова кочерыжка» – это была самая пристойная из моих мыслей. Весь урок я просидела как на иголках. Мне словно приказали явиться на собственную казнь. Когда я уже собирала вещи в сумку, ко мне пробрались Шейла и Милли, еще одна девушка из нашего класса, и заговорщицким шепотом дали наставления все-все запомнить и потом рассказать.

– Расскажу, – нервно бросила я, – если вернусь, конечно.

Приемная была пуста. Я подошла к двери в кабинет и тихонько постучалась, втайне надеясь, что про меня забыли и я смогу на день-другой оттянуть этот разговор. «Да, входите!», прозвучавшее из глубины кабинета, не оставило от моих надежд камня на камне.

Лестер Кингсли стоял вполоборота к окну, расположенному напротив входной двери. Лицо его было в тени, и мой взгляд зацепился за белоснежную чашку с блюдцем, которую старший следователь держал в руках.

– Эмма Дженкинс. Мне сказали подойти после урока, – от волнения я даже забыла поздороваться.

– Здравствуйте, Эмма, – теперь старший следователь развернулся ко мне, – присаживайтесь.

Я подошла к небольшому креслу, опустилась на самый его краешек, а затем, раздосадованная собственной трусостью, заставила себя сесть плотно, уверенно, к самой спинке, и расправить плечи. И все это под внимательным взглядом мужчины, делающего очередной глоток напитка из чашки.

– Вы нервничаете? – осведомился он.

– Вам, наверное, лучше видно, – слова вылетели быстрее, чем я сообразила, как следует ответить.

– Не стоит бояться, я вас не съем. Отвара вот могу предложить, хотите? А если постараюсь, то даже смогу найти, куда мистресс Джонс спрятала все чашки, – неожиданно старший следователь как-то легко, совершенно по-мальчишески улыбнулся, и я, наконец, выдохнула и смогла успокоиться.

– Нет, спасибо, не стоит.

– Ну, как хотите.

Мист Кингсли сел в кресло по другую сторону стола и подвинул к себе одну из папок.

– Эмма, у вас довольно необычный случай. Дар почти себя не проявляет, еле-еле получилось определить ось, а между тем ваш уровень почти за год вырос с нуля до пяти единиц. Это очень много.

Как представитель Магконтроля я не могу оставить это без внимания. Начиная с этого дня я официально являюсь вашим куратором. Для вас это мало что изменит, не бойтесь. Вы так же будете заниматься с… – он заглянул в папку, – мистресс Кирби, но еще один урок в неделю у вас буду проводить я. И вот что: для выхода за территорию школы теперь вам понадобится мое разрешение. Вот, пожалуй, и все, что я хотел вам сегодня сообщить, – он задумчиво смотрел на меня, ожидая реакции.

Я, как зачарованная, слушала этот спокойный голос и, не отрываясь, смотрела на мужчину перед собой. Прошло несколько секунд, прежде чем я смогла хотя бы просто кивнуть. Вот позорище! Оставалось надеяться, что эмпаты не постоянно считывают эмоции.

– В таком случае жду вас здесь же послезавтра утром.

– Да, хорошо, – я поднялась из кресла для посетителей. – До свидания.

– До свидания, Эмма.

Шейла и Милли устроили на меня засаду в конце коридора, где прогуливались туда-сюда, изнывая от любопытства.

– Ну что? – нетерпеливо зашептала Шелли. – Как все прошло?

– Хорошо, – ответила я, все еще мысленно блуждая в тумане, – Мист Кингсли будет теперь моим наставником!

Ответом мне был радостный писк.

– А еще у него светло-серые глаза!

Раздался еще более радостный писк.

– Да, серые, – продолжила я уже про себя, – без единого оттенка голубого или зеленого, как серебряный жемчуг или сталь клинка, или небо в пасмурный зимний день. Удивительные. Почему я так его боялась?

И только когда мы с девушками добрались до столовой, я засомневалась. Отчего это я так быстро пришла в такое умиротворенное состояние? Спокойствие и обаяние старшего следователя тому причиной или это и есть работа мага-эмпата? Мне снова стало