Я угадал.

– А что теперь?

– Мы выиграли время, – уверяет меня Яневич. – Следующая остановка – точка заправки.

Господи, я выдохся. Будто уже неделю не спал. Всего пару раз ненадолго придремал с тех пор, как расстался с Шерон… А вот об этом лучше бы и не думать. Случайность. И помнить нечего. Грязь. А глядя назад, вспоминаешь с грустью.

Бессонница сама по себе не так уж страшна, но вызывающий ее стресс… Корабли противника вокруг… То ли мы их видим, то ли нет. Неудивительно, что все просто лунатиками стали.

Сейчас мы в гипере. Я просто обязан немного поспать, пока есть возможность. Если не поспать до точки заправки, то, когда мы вернемся в нормальный режим и снова надо будет работать, я сломаюсь.

Остальные чувствуют себя неплохо. Но ведь они привыкли. Большинство из них уже здесь бывали.

Проклятие! Какого черта я выбрал такой сумасшедший способ зарабатывать на жизнь?

Скучный день почти закончился. Только что закончен второй цикл на моей койке. Спать здесь хуже, чем я ожидал. Все время кто-нибудь то на вахту, то с вахты. И каждый просто-таки обязан остановиться и попользоваться раковиной. Если они не умываются и не стирают носки, то используют чертово приспособление в качестве писсуара.

На этом летающем пончике только один унитаз. Бредли говорит, что раньше было три. Один для низкой и два для любой гравитации. Два последних разделили участь душа. Их заменило дополнительное вооружение.

Перед сменой вахты образуются очереди. Идущие на вахту хотят сделать свои дела, поскольку потом у них уже не будет возможности. Желающие присесть выстраиваются в очередь к «адмиральской каюте». Остальные отливают в раковину и смывают из крана. Порой на всех уходит полчаса.

Потом наступает время повторного спектакля – для уходящих с вахты. Еще добрых полчаса. И все время насмешки и проклятия, нескончаемый поток грубых шуток и непотребных анекдотов.

Мне думать противно в этой раковине что-нибудь мыть. Одного запаха хватает, чтобы не дать уснуть.

Я искал себе место для житья получше и пришел к выводу, что такого места нет, хотя меня стоило бы похвалить за настойчивость. Как и тех, кто ищет эйдо.

Эйдо. Услышав это слово в первый раз, я подумал, что оно от греческого «эйдолон» – невидимый. Привидение. Дух. Некто невидимый, проскальзывающий мимо, заглядывающий через плечо. Но нет, оно произошло от слова «эйдетика» – как в выражении «эйдетическая память».

Экипаж начинает каждый патруль с этой игры. Интеллектуальная разрядка. Все началось, как мне кажется, с грубой ошибки, допущенной Психологическим бюро. В трудную минуту скорее эйдо может стать козлом отпущения, чем тот, кого я называю Нытик.

Эйдо – это человек-магнитофон, член экипажа с гипнотически расширенным объемом памяти. Предполагается, что он смотрит, слушает и запоминает все, включая эмоциональную реакцию на события. Это непременно один из тех, кто летит впервые, – якобы для большей объективности.

Та грань жизни клаймера, о которой молчат журналисты. Непостижимая грань. Когда я впервые услышал об эйдо, я посчитал это излишним дублированием.

Потом я задумался. Он – инструмент Психологического бюро, а не Главного командования клаймерного флота. На Главное командование работает магнитофон. Разница существенна. Психбюро интересуется людьми. И часто это различие создает непреодолимую пропасть между бюро и штабом.

Психбюро – единственная, похоже, сила во Вселенной, способная приказывать адмиралу.

Задача штаба – выиграть войну. Задача Психбюро – расставить нужных людей по нужным местам, чтобы работа выполнялась эффективнее. И, что еще более важно, Психбюро старается минимизировать нагрузки на человеческий мозг.

Цель охоты – распознать эйдо и потому знать, когда придержать язык. Разгадавший загадку никому ничего не скажет. Будет стоять сзади и злорадствовать, когда кто-нибудь скажет что-нибудь, что потом ему напомнят.

Теперь я понимаю, почему все так меня сторонятся. Заставить их раскрыться будет та еще головная боль. Я ведь главный подозреваемый.

Пока я бегаю в стае и надеюсь доказать, что я не шпион командования. И без этой мути с эйдо у меня работа трудная. У космофлотчиков просто паранойя по отношению к своему знаменитому военачальнику.

Я уже спрашивал старпома, не знает ли он какой-нибудь способ, как мне успокоить этих людей. Он улыбнулся своей саркастической улыбкой дикаря и ответил:

– А ты уверен, что эйдо сам знает, что он эйдо?

Сукин сын этот Яневич. Всегда ему есть, что сказать, всегда сумеет отправить тебя на охоту в болота твоего собственного разума – искать пространные, из миллиона слов, ответы на его короткие, из дюжины слов, вопросы.

Точка заправки – большой клок пустоты в необитаемом пространстве, ограниченный тетраэдром из звезд, ближайшая из которых находится на расстоянии в четыре световых года. Взгляд сквозь объектив видеокамеры упирается в совершенно незнакомый для глаза пейзаж, хотя я знаю, что мы находимся в каких-то десяти световых годах от Ханаана. Попади я в плен, мне нечего будет выдать.

– А кто-нибудь когда-нибудь в плен попадал? В открытом космосе?

– Не слышал ничего подобного, – отвечает Рыболов. – Спроси Патриота. Он знает много подобной ерунды.

– Не знаю, лейтенант, – говорит Кармон. – Ничего такого не слышал. А был случай, чтобы мы поймали кого-нибудь из них?

Ну да, было такое, но я так сказать не могу, потому что сам знать не должен.

По клаймеру пробегает дрожь, передающаяся с корабля-носителя. Тому нужно значительно снизить скорость, чтобы выровнять курсы перед заправкой. Интерком Тродаала вещает на весь отсек. Случайно мы слышим, как кто-то с корабля-носителя пытается связаться с идущими нам навстречу судами.

У Джангхауза озабоченный вид.

– Может быть, им не удалось уйти.

Последние у нас сведения – что танкер заметает следы после случайного контакта с одиночным кораблем противника.

– Даст Бог, они успели воззвать к небесам.

Похоже, его чувства задеты всерьез.

– А то нам просто придется возвращаться.

– Нет, этого не будет. Мы останемся здесь, пока не пришлют новый танкер.

Ага! Появился свет.

– Вижу вас над собой, «Акернар», – говорит отдаленный голос. – Настраивайтесь и спускайтесь. «Метис», конец связи.

Рыболов заметно расслабился:

– Это буксир. Мы, наверное, были вне полосы частот. Столько накручено для безопасности, что с полосами частот бывает путаница.

Но это может быть и имитация переговоров, попытка конкурента усыпить нашу бдительность. Однако это подозрение больше никому в голову не приходит. Все радуются. Через мгновение Тродаал говорит: