Но девочка указала рукой на дверь, гневно прикусив губу. Не понимая, в чем дело, Эллен обернулась… и застыла. Багаж. Но они не могут уехать. Они с Люком без ума друг от друга. Она только начала ладить с Джеммой. Это какая-то ошибка. Кто-то решил подшутить и испугал Джемму. Эллен попыталась что-то сказать, но из горла вырвался только сдавленный писк.

Словно в тумане, она повернулась обратно. Как сквозь ватную стену, она слышала голос Люка, клявшийся, уговаривавший, обещавший Джемме всегда заботиться о ней и защищать от всех страхов и бед! Постепенно Джемма начала успокаиваться и наконец неуверенно направилась к Люку, которого буквально трясло от напряжения. Вот она сделала последний шаг, и Люк обнял ее, зарылся лицом в ее кудри и облегченно вздохнул. У Эллен из глаз покатились слезы.

Люк был потрясен. Он не сомневался, что Джемма хочет всегда и везде быть с ним. Ему и в голову не могло прийти, что она не пожелает возвращаться домой! При том, что так все и планировалось с самого начала. Три дня в Англии, а потом — снова домой, на Капри. Что за это время произошло в ее маленькой головке? Он не мог простить себе, что так расстроил дочь, в то время как думал, что поступает в полном соответствии с ее желаниями.

Теперь, обнимая успокоившуюся Джемму, он мысленно насылал на голову Эллен новые проклятия за то, что она сделала его дочь такой непредсказуемой. Ведь Донателло уверял, что Джемма не любит Эллен, а Люк всегда относился с вниманием к оценкам своего верного помощника. Отныне и навсегда они не расстанутся. Его стремление защищать дочь от всего на свете только усилилось после сегодняшнего инцидента.

Когда он поднял голову и посмотрел Эллен в лицо, она поразилась произошедшей перемене. Его губы сжались в жесткую линию, а выражение лица стало безжалостным, непримиримым и совершенно непроницаемым. Их глаза встретились. Взгляд Люка был абсолютно безжизненным. Ее — потрясенным. С этого чудовищного момента Эллен поняла, что ошибки здесь быть не может. Они собирались уехать, даже не попрощавшись. Осознание ужасной правды причиняло невыносимую боль. Невозможно было даже говорить. Кое-как переборов себя, она заставила себя дышать. С трудом проговорила, чувствуя, как со словами из нее уходит жизнь:

— Вы… вы уезжаете… сегодня?

— Сейчас.

— О, Боже, — пролепетала она. Ее ноги подкосились, и Эллен едва не рухнула на пол.

— Номер оплачен до полудня. Потрудись освободить его к назначенному времени.

Эллен пыталась понять смысл его слов, но потрясенное сознание отказывалось включаться. Бледное смятенное лицо Люка снова поплыло перед ее глазами, когда она наконец все поняла.

— Ты ведь сказал… что у меня есть неделя! — слабо возразила она.

— Я солгал.

Эллен отшатнулась. Ее рассудок отказывался верить в происходящее. За что, за что? — стучало в ее мозгу. Внезапно голос вернулся к ней. Слабый, но вполне слышный.

— Но… Почему?

Люк шумно и раздраженно вздохнул.

— Потому что я не хочу, чтобы Джемма снова страдала. Потому что после каждой встречи с тобой она возвращается настоящей истеричкой. И я полагаю, что именно ты плохо влияешь на ее психологическое состояние…

— Но на этот раз она захотела поехать ко мне! воскликнула Эллен.

— Не обольщайся. Это было меньшим из двух зол. У нее был выбор: либо остаться дома без меня, либо быть здесь с тобой. Она предпочла последнее, потому что знала, что по вечерам с ней буду я. Но больше ты не увидишь ее, Эллен. Слишком много негативных эмоций вызывают эти встречи. Ты не приносишь ей ничего, кроме боли. Все кончено, Эллен. Мой ребенок слишком дорог для меня, чтобы позволять играть с ним, как тебе вздумается.

Лучше бы он кричал и проклинал ее, чем говорил таким холодным, как будто у робота, голосом. Он держал уснувшую Джемму на руках, словно охраняя от всего окружающего мира. Эллен невольно задрожала, видя, насколько сильно Люк ненавидит ее. Ей хотелось кричать, хотелось избить его до смерти. Но это бы все равно ничему не помогло.

— За эту неделю она привыкла бы ко мне! — с болью в голосе сказала она, пытаясь собраться с мыслями. — Может быть, если бы мы оба были с ней рядом, она стала бы уравновешеннее…

— Ты, случайно, ничего не забыла? — презрительно перебил Люк. — Ты ведь хотела насовсем отказаться от Джеммы. — Его лицо исказила гримаса. — Я разгадал твои планы. Ты решила использовать ее как ступеньку, чтобы добраться до меня — и до денег, которые я мог тебе дать…

— Это же ложь! — в ужасе воскликнула Эллен.

— Неужели? Я не единственный, кто пришел к такому выводу, — презрительно искривив губы, ответил Люк. — Донателло тоже тебя раскусил. Он предупреждал, чтобы я не доверял тебе.

— Вы оба не правы! — с жаром воскликнула она. — Я мечтала быть с Джеммой…

— В таком случае ты очень хорошо скрывала свои чувства.

Эллен не ответила. Конечно. Она изо всех сил скрывала свои чувства к Джемме. И перестаралась. Она беспомощно опустила руки. Он все равно не станет слушать. Он уже все решил.

— Ты использовала Джемму в собственных целях, — холодно продолжал Люк. — Это не прощается. Ей необходимы покой и безопасность, и я не отец, если не смогу дать ей этого. У меня больше прав на нее. И ты видела ее в последний раз.

— Люк! — в ужасе пролепетала она. — Она ведь и моя дочь! Ты не можешь… — Снова судорога исказила его лицо. Эллен вытерла слезы. — Это противозаконно!

— Ничего. Станет законно, — ответил Люк. Его трясло от еле сдерживаемого гнева. — Как только я сообщу о твоем образе жизни…

— Ты говоришь про занятия в художественной студии? — Ее глаза засверкали гневом. — Люк, это просто нечестно!

— Можешь ты понять или нет, — фыркнул он, что я не побрезгую никакими средствами, чтобы защитить своего ребенка?

— Я не сдамся! — с жаром воскликнула она. Но внутри у нее все похолодело. На стороне Люка были деньги и опытные адвокаты. Она же не жила с дочерью и вообще была подданной другой страны. Она ушла из семьи, когда ее ребенок был маленьким и беспомощным. Она проиграла.

— Не пытайся сделать себе же хуже, — мрачно бросил Люк. — Прими все, как есть, и живи своей жизнью.

Какой еще жизнью — без него, без дочери? Эллен с трудом сдерживала отчаянный крик, готовый вырваться из груди. Дрожащей рукой она провела по волосам. В горле стоял невыносимый привкус горечи. Смертельно боясь услышать ответ, но не в силах не задать вопрос, она с трудом разомкнула губы:

— А… как же ты объяснишь все, что произошло между нами?

Его лицо превратилось в неподвижную маску. Несколько страшных мгновений он молча смотрел на Эллен.

— Я не дурак, Эллен. Я прекрасно понимаю, что был для тебя всего лишь входным билетом в ту роскошную жизнь, которую ты однажды так глупо потеряла. Ты ведь сама призналась мне в этом.