Но у нас ведь «фиолетовая» девочка. Не такая, как все. Умная, шахматный талант — значит, хороший стратег… Вряд ли б она вляпалась так бездумно, так бездарно.

Тогда вот еще вариант: Юля красивая девочка, чем свидетельствовали снимки у Шаталовых в доме, да и Игорь сказал; у многих бы мужчин при виде ее прелестного личика и стройной фигурки «в зобу дыханье сперло»… И что, если Юля бежала от навязчивых ухажи… нет, домогательств? И не какого-то мальчишки из школы или секции, иначе бы, повторимся, она родителям пожаловалась. А взрослого, имеющего определенную власть мужчины… Да! И Юля не могла сказать об этом родителям, потому что он ей чем-то угрожал за несговорчивость… Чем-то серьезным. Пугающим. Например…

Например, навредить родителям… Один из партнеров ее отца?… Непонятно только, где девушка могла с ним пересекаться наедине… Ну, разберемся. Главное, ее отцу так-таки навредили. В качестве наказания Юле?

Что ж, неплохая версия. И она отлично объяснила бы Юлино ночное исчезновение. Причем сразу после того, как отца оклеветали. Юля поняла: из-за нее. Та развратная сволочь, которая позарилась на юное тело шестнадцатилетней девочки, привела свою угрозу в исполнение. И тогда Юля решила сбежать, спрятаться.

Алексей еще с минутку покрутил эту версию в голове, рассматривая ее со всех сторон, как женщина обновку в зеркале, и остался доволен. Версия «сидела» на имеющихся фактах отлично.

Итак, не побег это был к юному возлюбленному, нет, — а бегство от домогательств.

НеК-аОТ.

Между прочим, что там за странность вышла с телефоном Оксаны? Искала она его два дня и нашла в комнате дочери. С чего бы это? Разве только…

Алексей подъехал к дому Шаталовых в полдень, как договаривались. Однако Оксана, виновато разведя руками, попросила детектива подождать еще немножко: вчера к вечеру они с мужем на могилу Антоши съездили, после чего Юрий снова крепко выпил, что само по себе даже хорошо, отключил голову малость. Однако в данный момент он только проснулся и отправился душ принимать, извините уж, Алексей Андреевич.

Оксана выглядела намного лучше, чем в первые дни: лиловые тени на веках почти исчезли, на щеках появился легкий румянец, который очень ее красил, а светлые глаза наполнились внутренним сиянием, как морские глубины под лучами солнца. Кис порадовался за нее и сделал ненавязчивый комплимент, отчего Оксана зарделась и похорошела пуще прежнего. Да, красит нас любовь, еще как красит, подумал детектив, припомнив свое, интимное.

Он заверил Оксану, что не страшно, пусть Юрий спокойно принимает душ, он подождет, а пока попросил принести ее мобильный. Женщина удивилась, но послушно сходила за телефоном.

— Если вы хотите проверить, нет ли звонков от Юли, то я…

— Нет. Верю, она вам не звонила. Меня интересует та двухдневная пропажа телефона после побега Юли. Вы не против, если я немного в нем покопаюсь?

— Пожалуйста… — удивилась Оксана, протягивая детективу мобильный. — А что, вы думаете, кто-то мог…

Оксана, видимо, не знала, что именно мог этот «кто-то», и предложение не закончила.

— А вот сейчас и выясним, — ответил детектив, загружая из Интернета в ее телефон одну умную программку. — Да вы присядьте, минут десять еще придется подождать.

Алексей установил программу по отлову шпионов и «червей», запустил.

— Значит, с момента Юлиного побега вы свой сотовый не видели в течение двух дней? Или все-таки сначала его видели, а пропал он уже потом?

«Он не мог пропасть утром, — размышлял Алексей. — Если это то, что я думаю, то утром о побеге Юли еще никто не знал. И соответственно, запускать шпионов в сотовый телефон Оксаны пока никто не собирался…»

— Мне кажется, что я его не смогла найти уже утром, когда обнаружила, что Юли нет в комнате… Хотя… Погодите, я ведь Юре звонила! Он уходил то утро, захотел пройтись — и я пыталась ему сообщить, что дочка пропала! Да, я со своего мобильного звонила, точно. И Юле, Юле я тоже названивала постоянно! Она, конечно, не отвечала… Значит, мобильный еще был у меня какое-то время, а потом уже исчез. Я бы не удивилась — я вечно его куда-то кладу так, что потом вспомнить не могу, — но нашелся он в дочкиной комнате, вот что странно было!

— Вы в тот день еще кому-нибудь звонили с него?

— Нет, вроде бы. Или, погодите… Ане звонила. Днем. С тех пор никому… Все, я вспомнила: это на следующее утро я не смогла его найти. Точно! Извините, что путаюсь… — смутилась Оксана. — Понимаете, у меня из-за Юли была такая паника, а перед этим Юру оклеветали — я не знала, за что хвататься.

— Все нормально, не переживайте, — успокоил ее Кис. — Значит, вы обнаружили пропажу сотового на следующий день.

— Да, — кивнула Оксана. — Пыталась его прозвонить, но телефон не откликался.

— Когда нашелся?

— На другой день, кажется… Сейчас, Алексей, подождите, я постараюсь привести мысли в порядок… Ну вот, смотрите: Юля сбежала ночью. После этого был день, так? И я пользовалась своим сотовым несколько раз. После звонка Ане я больше ни с кем по нему не говорила. Даже Юле перестала названивать: поняла, что бесполезно. Так вот, будем считать это первым днем. А на второй я попыталась снова связаться с дочкой. Сначала набирала ее номер с домашнего телефона, потом решила еще раз сотового попробовать. И вот тут — облом. Я не смогла его найти. Звонила на него, чтобы обнаружить его по рингтону, — бесполезно. А потом… Да, точно, ближе к вечеру меня дернуло: я как раз тогда подумала: а взяла ли Юля теплые вещи? — и в ее шкаф полезла. А телефон там на полке лежит, выключенный. Зачем она его выключила, спрашивается?

— Так ведь Юли уже не было дома, — заметил Алексей.

— Ох, ну да, конечно. Это я тогда так подумала, ничего не соображала…

— А не мог ли это сделать кто-то другой? — спросил детектив, наблюдая, как программа вылавливает шпионов: уже три нашла. — Никто к вам в тот день не приходил?

— После побега дочки? Не помню… Юра никого не желал видеть… Хотя, кажется, Аня, моя подруга, прибежала, она тоже волновалась и за Юру, и за Юлю… И Толя заходил, к вечеру уже, после работы.

— А ночью мог ли кто-то в дом забраться?

— Ночью? — поразилась Оксана. — У нас все закрыто ночью!

— А Юля как сбежала?

— Вообще-то… Я не знаю. Ее просто не оказалось утром в комнате. И нигде в доме…

— И вы не проверили окна, двери?

— Дверь в дом была заперта. Но у Юли есть свой ключ, она могла выйти и закрыть за собой… А окна… Не знаю, мне не пришло в голову проверить… Вы что же, думаете, кто-то еще мог потом влезть дом через это окно? Хотя, знаете, я, кажется, слышала ночью шаги. Помнится, я подумала: Юля вернулась… Я даже в ее комнату сходила. Но поняла, что мне это приснилось, и пошла обратно спать, снотворное приняла…

Приснилось. В состоянии сурового стресса, когда мужа оболгали и выгнали из фирмы с позором, лишив огромной суммы денег; когда дочь сбежала, — насколько была Оксана способна отличить свои сны от реальности, воспринятой в состоянии полудремы?