К несчастью, делать из ребенка козла отпущения могут не только родители, но и родные братья. Плохое обращение со стороны другого ребенка в семье может быть признаком того, что, во-первых, ребенок-обидчик не получил надлежащего родительского воспитания, а во-вторых, что родители не справились со своей обязанностью обеспечения уважительного отношения к детям и защиты их от возможного вреда. Быть мишенью дурного обращения братьев дополнительно к родительскому – это еще более тяжелая ноша.

Мне неизвестно ни единого случая, когда ребенок (часто уже взрослый) отворачивался бы от матери, которая последовательно шла ему навстречу[67]. Исследования по теории привязанности свидетельствуют: если ребенок сопротивляется инстинктивному стремлению быть привязанным к своей матери, то это происходит потому, что мать в каком-то важном смысле воспринимается как недоступная. Мой основной тезис в таком случае: дети отворачиваются от матери, потому что они разочарованны, им больно и они нуждаются в самозащите. Они отворачиваются, потому что слишком больно стремиться к другому человеку и получать отказ.

Матери в свою очередь реагируют подобным образом: им страшно быть нежеланной или отвергнутой ребенком, именно поэтому они отворачиваются. Мать и ребенок могут попасть в положение отзеркаливания друг друга, при котором каждый отвергает другого, выстраивая стены в ответ на замкнутость или недоступность другого.

В течение года моя местная газета писала об истории одной девочки-подростка, которая вместе со своим парнем планировала убийство матери девочки, что позднее и осуществил этот парень. Оба демонстрировали признаки серьезной социопатии, полное отсутствие раскаяния или каких-либо чувств. Мне было очень неприятно размышлять о том, как ребенок может быть настолько бессердечным по отношению к собственной матери, несмотря на то, что мне, безусловно, знакома ярость, которую испытывают многие, если не большинство, которые недополучили внимания матери. Психолог засвидетельствовал, что девочка отключила свои чувства для того, чтобы справиться с серьезным пренебрежением, словесными оскорблениями и периодическим физическим насилием, которые она переживала на протяжении многих лет от своей буйной матери-алкоголички. По словам экспертов, ее развитие находилось на уровне восьмилетнего ребенка. По имеющимся сведениям, та же самая девочка ранее «процветала», проживая в поддерживающей семейной атмосфере у своей тети. Эта история – трагический пример глубокого вреда, который может быть причинен токсичными отношениями между родителем и ребенком, когда нормальные чувства взаимной любви искажаются до уровня отзеркаливания взаимной защиты, выражающейся в бесчувственности и неконтролируемых поступках.

К счастью, по большей части дело до таких крайностей не доходит, но отзеркаливание налицо. Например, матери, ухаживавшие за своими детьми из чувства долга, в свои поздние годы сталкиваются с такой же опекой со стороны своих детей. И тем и другим необходимо измениться для того, чтобы разрушить взаимное противостояние. Кому-то придется предложить что-то новое, и тогда в ответ другой отреагирует в позитивном ключе. Мы обратимся к этому сложному вопросу изменения модели поведения в отношениях в последней главе книги. А сейчас давайте посмотрим, каково это – жить с эмоционально отсутствующей матерью.

На коллективном уровне у нас есть образы того, каково жить с «хорошей», заботливой матерью и с «плохой», злобной матерью. Однако до сих пор никто не уделял внимание матери, выглядящей вполне адекватно снаружи, но в действительности эмоционально отсутствующей. Эта мать в основном удовлетворяет физические потребности своих детей, но не выполняет многие из описанных функций Хорошей Матери. Именно этой задачей мы сейчас и займемся.

Люди определенного возраста помнят телевизионный сериал «Одинокий рейнджер»[68]. В конце каждой серии кто-то непременно спрашивал: «Кто этот мужчина в маске?» Героем сериала был схематичный персонаж, которого никогда не видели без маски.

Точно так же и некоторых матерей никогда нельзя увидеть полностью: то они прячутся в своих спальнях, то скрываются за застывшим, лишенным всякого выражения лицом. Иногда они «надевают лицо» и выходят из дома. В еще более крайних случаях они становятся для детей просто символическими фигурками из картона.

Часть процесса исцеления состоит в том, чтобы снять маску с матери, увидеть историю ее жизни и сформировавшие ее силы. (Первые два упражнения в главе 14 смогут вам в этом помочь.)

Иногда эти женщины в масках отгораживаются больше своими мужьями. Я думаю о матери шестерых детей, которых отец постоянно предупреждал: «Не расстраивайте свою мать». Начав в этом разбираться, я не обнаружила многочисленных свидетельств того, что мать нуждалась в этой дополнительной защите, но это давало ей прикрытие не выступать в активной родительской роли. В подобных случаях мать становится больше похожа на фарфоровую куклу, запертую на ключ в буфете, чем на открытого для взаимодействий, реального человека, которого можно потрогать и понюхать.

Культурный контекст также играет свою роль. Особенно до 1970-х годов большинству женщин и в голову не приходило, что существует возможность не быть матерью. Женщине надлежало выйти замуж и рожать детей, была у нее к этому естественная склонность или нет. Результатом этого (тогда и сейчас) становится то, что матерями становятся женщины, на самом деле не подходящие для этой работы. Они становятся (как выразилась одна женщина) «матерями поневоле». Они бы с большей охотой занимались чем-то еще, возможно, карьерой или общественной работой. Ухаживать за детьми просто не для них.

Мужчинам бы такое сошло с рук. Когда я росла, мы не ждали от отцов ничего, кроме финансового обеспечения семьи. Если у них не было природной склонности к отцовству, это было менее заметно, потому что они составляли небольшую часть общей картины. В последние годы участие отцов серьезно расширилось, и многие современные дети запомнят, как их отцы обеспечивали основной уход и воспитание наряду со многими другими функциями Хорошей Матери, которые я описала в главе 2. Это дает молодежи шанс узнать своих отцов с разных сторон, и они с меньшей долей вероятности позднее спросят: «Кто этот мужчина в маске?» Хорошее отцовство всегда помогает восполнить пробел, оставленный эмоционально отсутствующей матерью.

Просматривая свой перечень материнских функций, многие из тех, кого я опрашивала, рассказывали мне, что их матери не исполняли ни одной из них. Кажется, когда мать пропадает, ее нигде не найти. В этой главе я представляю то, что обнаружила как на стадии исследований, так и во время клинической практики. Ниже приводится общий обзор.