Он ошибся, правильной была его первая, спонтанная эмоция. Испуг. Ему стоило бояться меня, но, видимо, пара лет подле, так и не научила его, что подобные игры со мной всегда заканчиваются плохо. Для зачинщика. Приходилось признать, что мой помощник не отличается сильным умом, раз затеял все это. Да и я… видимо, тоже, раз смог подпустить к себе человека, сгнившего изнутри. Что ж, он забыл о моих возможностях сражаться с несколькими бойцами одновременно. Для кривого торжества, отраженного в изгибе его губ, это была фатальная ошибка.

Я знал до скуки, что превосхожу их всех. Моя концентрация ума без преувеличения делала меня смертельно опасным противником. Я был лишен эмоций, они не загромождали сознание лишними деталями, пронзительными страхами, навязчивыми надеждами, пустыми ожиданиями. Я сам шагнул навстречу, понимая, что когда враг яростно несется с активированным оружием, брызгая слюной от желания нанести мне сокрушающий удар, время для меня словно останавливается и я вижу его медленный бег. Движения окружающих становятся плавными и замедленными, за это время я успеваю нанести несколько смертельных ран своим противникам, попутно разрывая чье-либо сознание силой ментального воздействия — проклятием моей юности.

Так было и сейчас. Несколько уродцев-норканнов упали почти сразу, нелепо сотрясаясь грузными телами, не издав и звука и даже не понимая, что успели оказаться на том свете. Следующие ринулись гурьбой, намереваясь перехватить инициативу, в то время как их жалкий главарь корчился от раздирающей мелкий череп головной боли, а мой помощник, которому я ранее доверял, все больше бледнел от страха.

Что ж, достойное наказание для предателя — осознавать, какая участь постигнет тебя в ближайшее время. И все же… я чуть было не пропустил смертоносный удар, когда мое сознание на миг заполнилось… страхом. За нее. Я вдруг подумал, где на самом деле находится Альтарея и нет ли угроз поблизости от нее. Эта маленькая заминка дала возможность боевому норканну, ряженному в переливающуюся броню из перотерса, подобраться ближе обычного, оставив досадную царапину на моем боку.

Впрочем, эта странная мысль быстро сменилась другой, наполняющей меня огнем и решимостью. На мгновение пришло осознание, что станет с Альтареей, стоит погибнуть мне. Если до белокурой девицы доберутся грубые норканны… Все же эмоции были мне не чужды окончательно. Ярость моментальной вспышкой, словно от взрыва большого снаряда, разнесла всех оставшихся в живых неприятелей, превратив их в горы неестественно лежащих биологических останков. Я почти не помнил, как так вышло, что предводитель отряда врагов, ряженый в забавные доспехи с блестящими камнями и пестрыми лентами, оказался на полу с чрезмерно ярким красным лицом и вытаращенными глазами. Он был мертв.

Однако на своего бывшего помощника я не стал тратить ментальную силу. Ярость ослабла и больше не беспокоила меня. Эшхар умолял не трогать и перешел на угрозы, стоило мне приблизиться, но я почти равнодушно скользнул мечом вдоль его тела вниз, оставляя рану не глубокую для мгновенной смерти, лишь заставляющую почувствовать всю агонию постепенного разложения. Он так и остался лежать там, шокированный происходящим и до сих пор не верящий в то, что жить ему предстояло не слишком долго. Отброс.

Следом я намеревался удовлетворить свое любопытство, удостоверившись, что девчонка на месте, попутно помогая подавить рассеянные группы врагов. И снова интуиция подвела меня, заставив думать, что норканны проиграли как всегда. Контур аюстера внезапно треснул, выдавая массированное импульсное воздействие на оболочку корабля. Успели, подумалось мне… Эти выродки успели активировать точечно установленные снаряды, разрушающие геометрию судна. Заранее подготовленная операция — хорошая операция. Все-таки мой помощник, старший тарантор Эшхар был не слишком глуп, пытаясь сломить меня, запоздало подумалось…

Необходимо было срочно эвакуировать солдат, разрыв контура грозил возгоранием и разгерметизацией части помещений. Важно было сохранить как можно больше жизней, попутно уничтожая оставшихся на корабле норканнов. Я был бы не против взять их в плен, лишь они сами сломали этот путь для себя. Тупоголовые норканны всегда сопротивлялись до последнего, не давая себе усилия размышлять, на чьей стороне им действительно пристало находиться. К тому же, плен потребует более кропотливой битвы с применением обездвиживающих технологий, а на это при разрыве контура совсем нет времени…

Острый укол в сердце почти не побеспокоил меня. Я уже достаточно хорошо разбирался в собственных ощущениях и знал, что таким образом проявляет себя тревога за чужую. Теперь ситуация действительно стала угрожающей, поэтому несмотря на все мое самообладание, тело давало знать, я не спокоен. Ашер, да я просто двинулся умом, позволяя себе так переживать за девчонку! И все же… Надо было как можно быстрее отправить ее на безопасную станцию — мысль, красным сигналом светившаяся у меня в голове. Уже становился заметен крен судна, а значит, в его центральной части происходили необратимые разрушения.

Я забежал в нашу комнату и снова ругнулся, понимая, что отчего-то внутри меня возникло это слово — "нашу". Злость и бессилие окончательно заполнили меня, когда я, как одержимый, несколько раз обошел помещение, срываясь на крик и призывая Альтарею, но… ее нигде не было. Досада, утонувшая в страхе, подсказала — девчонка все-таки нарушила указ и самовольно покинула комнату, подвергая себя сотне-другой опасностей разной степени. Но, в основном, все-таки ставящих ее ничтожную жизнь под несомненную угрозу! И я, как тупоголовый норканн, или еще более безмозглый ашер, теперь вынужден поставить свои действия в зависимость от поисков беглянки!

Грязно выругавшись еще несколько раз, я выскочил в общий коридор и снарядил несколько отрядов по поиску девчонки, сам же принялся пристально осматривать все смежные помещения, постепенно продвигаясь вглубь. Дери меня аннигиляция, но я подвергал опасности жизни солдат, и, несомненно, свою тоже, лишь бы отыскать беловолосую смутьянку на терпящем бедствие аюстере. Поражение внешних стен оказалось настолько серьезным, что уже через несколько минут пространство вокруг начало наполняться едким дымом от разрушения тугоплавких материалов обшивки, съедаемых сверхмощным иницирующим импульсным горением. Система оповещения о перемещениях по кораблю давно вышла из строя, поэтому я наметил на будущее детальную беседу с конструкторами судна, которая позволит прояснить столь досадные упущения.

Но самое пренеприятное, что я наблюдал в царящем хаосе, так это дикую боль, захватившую меня изнутри. Нет, к боли тела я мог привыкнуть, а вот боль сознания было одолеть весьма трудно. Я боялся. Я слишком сильно испугался за Альтарею, и никак не мог объяснить себе, почему моя тяга к ней превратилась в столь изощренную зависимую форму.

Я искал ее. Ее не было нигде. Я снова искал.

Я заглядывал в каждый угол, за каждый выступ блестящих раскаляющихся стен, я отшвыривал мертвые туши норканнов, пытаясь найти хоть единый ее след. Находиться на корабле давно было опасно для жизни, но мое наваждение никак не проходило. Как зверь разыскивает своих детенышей в горящей хижине, я выискивал ее, наплевав на все возможные риски и последствия столь странных действий. Нечто незримое внутри каждую секунду толкало меня вперед, словно забытое прошлое и манящее будущее сплелись в единый импульс, надрывно кричащий внутри: найди.