– Никитушка – радостный голос, раздавшийся над головой вывел меня из раздумий о целостности.

– Амалия? – ответил Никита с лёгким удивлением в голосе.

– Очень рада увидеть тебя вновь.

– Неожиданная встреча.

– Превратности судьбы, не иначе. – великолепная брюнетка лучезарно улыбнулась своему собеседнику.

Я молча наблюдала за этим обменом любезностей, изучая девушку. Шикарная молодая женщина, лет тридцати трёх на вид, высокая, статная с идеальной женственной фигурой и красивым лицом. О таких говорят породистая, лёгкий макияж подчёркивал все достоинства и выделял большие миндалевидные зелёные глаза, открытая натуральность, которая смотрелась даже более эффектнее, чем профессиональный макияж в дорогом салоне. Одежда с иголочки, элегантный графитовый брючный костюм, чёрная блузка и шпильки лодочки на высоком каблуке.

Смотря на эту представительницу «слабого пола», я невольно спрятала свои ноги, обутые в чёрные кроссовки под стул. Мои рваные джинсы, простая белая футболка, чёрная кожанка, отсутствие макияжа и собранные в небрежный пучок волосы меркли на фоне этой высокой элегантности, я уже молчу про фигуру с моими лишними килограммами в стратегически важных местах и мой средний рост.

– Может, мы выпьем по бокалу твоего любимого красного сегодня? Как в старые добрые времена. Посидим, поговорим, пробежимся по воспоминаниям, нам есть что вспомнить. Не так ли? – она обворожительно улыбнулась красными губами, кладя руку с идеальным красным маникюром Никите на плечо.

– Я занят сегодня – безэмоционально ответил некромант.

– Завтра? – продолжала настаивать Амалия.

– И завтра тоже и даже на следующей неделе – торопливо ответил Никита, опережая её готовое сорваться предложение, небрежно, но деликатно скинув руку девушки со своего плеча. – И в принципе, как там гласит пословица «Кто старое помянет, тому не жить».

– Тому глаз вон – исправила я.

Никита повернулся ко мне и криво усмехнулся.

– Амалия – как-то устало вздохнул некромант, снова всем корпусом развернувшись к стоящей девушке – мы уже десять раз всё обсудили и пришли к определённым выводам и решениям и с тех пор ничего не изменилось. Между нами возможны лишь такие отношения, другого не дано. Прими это.

– Ты всегда был бесчувственной глыбой льда, твоя работа всегда была важнее всего, меня, родителей, клана. Ты мог добиться таких высот, но предпочитал крутиться в своём ФСБм. Я любила тебя, но ты выбрал свою работу и всё разрушил. – ядовито, но с не скрываемой печалью и даже болью высказала она.

– И это тебе тоже придётся принять. А сейчас, пожалуйста, не оставишь ли ты нас наедине, мы ужинали до твоего бестактного вмешательства. – в его ответе не прозвучала ни одна эмоция, лишь леденящий душу холод.

Я впервые видела его таким и удивительно, но этот холод не замораживал, а наоборот пробуждал волну симпатии и восхищения. Мне даже нравился такой спокойный, холодный, собранный Черновский. И это поражало, никогда не была фанатом такого поведения, меня всегда привлекали эмоциональные, открытые и чувственные мужчины, а не ледяные некроманты с их печатью смерти на ауре и личности.

– Мне жаль тебя – Амалия выпрямилась, подобралась и нацепив ответную маску холодности развернулась и направилась к выходу. Истинная некромантка, кем она в сущности и была.

– Прошлые ошибки? – приподняла я вопросительно бровь.

– Просто прошлое. У кого его нет – Никита облокотился о стол, уставившись в полупустую тарелку.

– У кого его нет… – эхом пробормотала я, смотря на опускающуюся на город ночь.

– В твоей истории наверняка ни одно разбитое сердце – с усмешкой высказал он, подняв взгляд на меня.

– Кто знает, своё бы сберечь.

– Да ладно, ты ведьма, у вас всё по-другому.

– Это всеобщее заблуждение. У нас тоже есть сердце и мы тоже влюбляемся, любим, преданы и верны своим избранникам. Ничто человеческое нам не чуждо.

– И всё равно ведьмы, наверное, самые ярые и большие феминистки, каких когда-либо знала эта планета.

– Так исторически сложилось в патриархальном мире, когда у тебя есть сила наравне с остальными сложно подчиняться во всём. И ты забываешь банальный механизм защиты и от людей, чего только нам стояла инквизиция, даже тут в России, и больше всего от своих же. Мы же ходящие батарейки, помагичил, выложился по полной, переспал с ведьмой и снова в строю. А если попадётся могущественная ведьма, то и силушку подрастит и здоровье всегда на высоте, жизнь долгая, да дорога длинная. Да ты и сам всё это знаешь.

– Знаю. Поэтому и не верится в обычные отношения.

– Мой бывший муж тоже не верил, не верил настолько, что даже боялся сделать предложение, думал, пошлю его.

– Подожди, подожди, ты была замужем?

– Да, чего тут удивительного.

– В настоящем браке? – всё ещё не верил Никита.

– В обычном, ЗАГС, свадьба, белое платье, фата, гости и шампанское. Всё было, даже какие-то дурацкие конкурсы.

– Обычный брак или же магический?

– Обычный. Вадим был обычным человеком.

– Обычным человеком?! Ты была замужем за обычным человеком? – сейчас глаза Никиты напоминали два огромных блюдца, тёмные брови взметнулись к чёрным волосам, даже рот приоткрылся от удивления.

– А-ха-ха… Да, просто человек, без магии и других паранормальных способностей.

– И твой клан позволил тебе это? Даже не клан, а твой отец. Вот уж никогда не поверю, что Ларин позволил своей единственной дочери выскочить замуж за простого человека.

– Нууу… там всё не так тривиально, как кажется на первый взгляд. Во-первых, это был Вадим Краснов, третий сын Миклуши Краснова. Так уж вышло, что один из потомков древнего ведьмовского рода родился без каких-либо способностей. «Холостой выстрел» ,как за спиной называют такие явления. Отец с одной стороны был против, но и я не идеал его мечтаний, да и деньги Краснова сыграли немаленькую роль. В общем, после непродолжительных споров отец сдался, и мы сыграли свадьбу.

– И всё же вы расстались. – Никита вновь пытался подстроить факты под свою теорию.

– Не сразу, но… Да. Расстались.

– Дай-ка угадаю, этот козёл изменил тебе и бросил, обвинив во всём тебя. – Никита хмыкнул, улыбнувшись собственной шутке, но на дне его зелёных глаз промелькнула всё ещё не до конца прожитая боль.

Я откинулась на спинку в миг ставшего неудобным стула, перевела взгляд на ночные улицы города, освещённые оранжевыми, словно солнечные апельсины фонарями, на спешащих прохожих, кутающихся в куртки и массивные кофты, вечером резко похолодало. Перевела взгляд обратно на Никиту. С привлекательного лица мужчины спала шуточная улыбка, плечи, обтянутые неизменной чёрной рубашкой, расслабились, а в глазах читалось участие. Сейчас он почему-то напоминал мне древнеримского воина, во всей его расслабленности и даже лёгкой небрежности читалась забота, защита, стать воина, способного одним мечом противостоять всем демонам ада. Моим собственным демонам. И эта молчаливая поддержка вывела на откровенность.