Поднесла бокал к губам отпив глоток терпкого сухого, ощущая чуть кисловатый привкус, с нотками корицы и ягод на губах и не отрывая взгляда от рубиновой жидкости в высоком, пузатом бокале заговорила.

– Де факто всё до банальности просто. Я называю это: «Сошлись два одиночества». Вадим, обычный человек, живущий в магическом мире, ребёнок без возможности быть частью чего-то большего, быть частью рода, и я… аномалия, не вписывающаяся ни в одни рамки закона. Мы познакомились на бизнес-встрече, я проходила очередное наказание от отца или обучение, как посмотреть. «– Я покажу тебе, откуда деньги берутся. Может, тогда научишься самоконтролю и ответственности», объявил отец, после того как наша дача сгорела дотла из-за моего неудавшегося эксперимента. Вадим уже тогда полностью управлял всеми финансами отца и возглавлял холдинг Краснова. В начале нам было хорошо вместе. Два бунтаря, пошедшие против устоев общества и природы. Он, казалось, наслаждался мною, а я нашла того, кому смогла безусловно отдавать. Наш брак продлился три года, а потом… О нет, дело было не в нём, и он вдруг не превратился в жестокого тирана, нет. Наоборот, он был таким же, как и в день нашей встречи, волевой, но бесконечно чувственный, любопытный, стремительный, эмоциональный, живой и любящий жизнь. Истинный боец, стремящийся к победе. К победе любой ценой. А я… Именно я в один день поняла, что мне надоело носить маску. Маску идеальной дочери, всю жизнь борющуюся за любовь отца, маску хорошей жены и прекрасной леди, которую видел во мне Вадим. Я устала от той жизни, устала постоянно искать одобрения и ждать оценки, устала сомневаться и не знать куда податься. Я сняла маски, отвергла все роли и… я просто отпустила себя. Это не было похоже на прекрасное преображение или освобождение, как пишут в умных книжках и показывают в фильмах. Это был внутренний бунт, вырвавшийся наружу. Мне нужно было прожить все стадии взросления, пока баланс не был установлен. Шаткий, хрупкий, но мой собственный, не навязанный из вне. Наверное, именно так в один день ты понимаешь, что уже вырос из подгузников и пора брать ответственность за свою жизнь в свои же собственные руки. Вадим бесился, мы постоянно ссорились и ему не нравилось моё поведение. Он воспринимал это блажью, очередным образом и иллюзией о самой себе и… не понимал, не стремился понять и узнать другую часть меня. Непоседливую, дурашливую, где-то циничную, но с собственным мнением, отличающимся от его и принятых в обществе, я совершала ошибки и не страдала по этому поводу, я отстаивала свои границы, до тех пор, пока в них не пропала нужда. Я перестала быть той леди, строгой, но послушной, улыбчивой и уравновешенной, холодной, но отлично играющей роль страсти и наслаждения. По правде говоря, тогда мало что доставляло удовольствие и счастье. Я была хорошо выдрессированной куклой. И я ушла. Просто собрала рюкзак с вещами первой необходимости, открыла отдельный счёт, который никто не мог контролировать, и уехала. Моя поездка не походила на мечту из голливудских фильмов, я не поехала в Азию искать мудрости и просветления, ни в Европу погрузиться в историю и безмятежную жизнь. Хотя за год извилистого путешествия я повидала многое, от звёздной жизни Сан-франциско, Вуду Нового-Орлеана, до мексиканских шаманов смерти и обломков цивилизации древних инков в Перу. Вернулась я через год, обновлённая снаружи и более устойчивая внутри. Вот такая история. – я замолчала, вновь переживая яркие воспоминания прошлой жизни и всё ещё ощущая на кончике языка свежий запах перуанских джунглей.

– Почему полиция и маленький городок на окраине? Решила всего добиться сама?

– В Мексике я познакомилась с Сантьяго Костасом, он был полицейским. В те три месяца, что я провела в маленьком городке, мне посчастливилось поучаствовать в нескольких расследованиях, и уже тогда я поняла, что мне это нравится. Строить карьеру не входит в мои планы, но докапываться до истины и наводить порядок мне нравилось всегда. А маленький городок? Ну… каюсь, я просто сбежала. От отца, бывшего мужа, бывшей тусовки, стереотипов и прошлых друзей. От вот таких девочек и мальчиков как твоя Амалия, плюс в моей жизни появились Федя и Боря. И нет, не о какой-либо гордости речь не идёт. Когда я вернулась, то внаглую использовала деньги отца для приобретения квартиры, и связи Красновых, чтобы устроиться на работу. У меня, конечно, известная фамилия и уникальные способности, но кто возьмёт девочку без соответствующего образования в следственные органы. Так что пришлось учиться и работать одновременно. Как я получала разрешение на оружие и сдавала экзамен по стрельбе, это вообще отдельная история.

– Не, не, не … никакого оружия в моём присутствии, упаси Боже. – Никита замахал руками.

– Эй, я неплохо стреляю.

– Слова «неплохо» и «стрельба», априори не совместимы в одном действии.

– Не суди, да судим не будешь. – я гордо подняла голову, с вызовом посмотрев на Никиту.

Мы молчали оба, смотря друг другу в глаза, и впервые в жизни мне было уютно с кем-то посторонним после того, как открыла душу, рассказав о себе. Обычно я мало кому рассказывала о своём прошлом, оно было в прошлом и пусть там и остаётся, но то спокойствие и принятие, которое я ощущала от него в данный момент, радовало, и я была благодарна за его открытый взгляд после моего откровения.

– И всё же ты невероятная ведьмочка-некромант – покачал головой Черновский, смотря с нескрываемым восхищением.

Я была уставшей, злой и взвинченной. Нервы, словно тугие канаты напоминали искрящиеся провода. В этот момент я была готова убить Черновского с его тупостью, Емельянова с его назойливостью и умением возникать в самый неподходящий момент, да и вообще весь мир, из-за подлянки, которую мне устроили эти двое.

За последующие два дня мы посетили ещё два места преступления: полуразрушенное здание на окраине и подвал ночлежки, больше походящей на притон. Ещё два Хранителя сейчас находились на базальтовом столе у Илоны в лаборатории, ещё две пустышки, наполненные непонятными ингредиентами и не дающие никаких ответов.

Шестое место преступления, которое мы проверяли, по энергетики мало чем отличалось от предыдущих. Старинное здание в самом центре города считалось историческим памятником архитектуры. Вот уже полгода, как здание закрыли на ремонт и медленно перестраивали под жилое помещение для какого-то олигарха. Но мне мало верилось в счастливое проживание среди этих стен. Мрачное, пустынное, вычурно аляповатое с гипсовыми барельефами, мраморными колоннами в греческом стиле, потолки украшенные лепниной и тяжёлые рамы с облупившейся позолотой на излишне больших окнах. Сейчас всю эту намеренную роскошь прикрывали строительная плёнка, леса и груда строительного инвентаря.

– Интересно, чём он руководствовался, выбирая места для убийств?

Вокруг царила не только внешняя разруха и бардак, вызванный неаккуратными рабочими, но и атмосфера здания вибрировала от тяжёлой энергии. За века тут было совершено не одно убийство, прожиты десятки трагедий и сотни страданий, и всё это впиталось в стены, накапливаясь сквозь время. В старинных зданиях всегда витает отпечаток прожитых тут жизней, но энергия имеет свойство рассеиваться в пространстве. Вечный круговорот непостоянства мироздания. Но тут, казалось, время застыло в вычурной лепнине, кладке камней и поперечных балках, скрытых за богатой отделкой, будто само время остановилось и десятилетия, словно круги в дереве, накладывались друг на друга и лишь усиливали давление на ауру.