Церемония похорон обычно проходит утром и продолжается полчаса или час. Над ящиком с покойным монахи читают на языке пали буддистские тексты, специально назначенные люди периодически ударяют в гонг, родственникам передают конверты с деньгами. Все делают свое дело, чтобы не нарушилась череда рождений и смертей, и умерший человек не превратился в призрак, пугающий людей и несущий им зло, а правильно проследовал к своему следующему воплощению. Затем тележку с покойником начинают катить по проходу между кресел к выходу. Перед этим все собравшиеся выходят из павильона на улицу.

Даже тут проявляется отношение к похоронам как к обыденности, в которой сама смерть не является интригой, а эту интригу нужно искать вов. В момент выкатывания тележки с усопшим мьянманцы начинают угадывать, в правый или в левый крематорий повезут покойного. Если ты угадал, значит, все у тебя будет в порядке, и жизнь обещает быть долгой и счастливой. Если нет — … впрочем, в эти минуты никто о плохом не думает.

Последние прощания перед дверями крематория, и тележку с покойником вкатывают внутрь помещения. Двери закрываются. Приехавшие на церемонию прощания рассаживаются по машинам и по автобусам. На ближайшем повороте бетонки видно, как из трубы крематория начинает валить темный дым.

Напротив крематория — забор с воротами. На воротах надпись: «Мусульманское кладбище Янгона». Но это — уже совсем другая история, совсем другая жизнь, совсем другая смерть и совсем другие похороны.

У мьянманцев-буддистов не особенно принято хоронить покойников. Считается, что мертвое тело — это уже ничто. Это не значит, что с ним нужно обращаться как угодно: все-таки при жизни оно принадлежало достойному человеку. Но и делать его предметом поклонения — тоже неверно. Прощание с покойником — это просто последний взгляд на тело, чтобы запомнить, каким этот человек был при жизни. А дальше тело сжигают, и во что оно превратится, мало кого интересует. Далеко не все забирают пепел из крематория, а среди тех, кто забирает, многие, согласно воле покойного, развеивают его в воздухе или высыпают в реку.

Впрочем, некоторые мьянманцы, прежде всего христиане и мусульмане, а также часть этнических китайцев, предпочитают, чтобы их хоронили с закапыванием в землю и установкой памятника на могиле. Быть похороненным по-европейски — это еще один способ превратить похороны в шоу. Но такие поступки — удел богатых людей: земля на кладбище в Янгоне стоит по местным меркам очень дорого.

Многие мьянманцы в конце концов все-таки выбирают кремацию. Кто его знает, вдруг правду говорят монахи, что если человека закопать в землю, его дух окажется привязан к этому месту и будет скитаться по окрестностям в виде тоскливого злобного призрака…

В 19 веке, когда британцы начали завоевывать территорию современной Мьянмы, они предпочитали делать это руками солдат-индусов, поскольку Индия давно уже была британской. Индусов в Мьянме традиционно называли «кала», и многие мьянманцы выводят это название из бирманского словосочетания «ку-ла», которое можно перевести примерно как «пересечь и приехать». В самом деле, большинство индусов приплывало в Мьянму по морю, и для этого им надо было пересечь Бенгальский залив. А потом, когда с индусами начали прибывать их немногочисленные светлокожие начальники, жители бирманской глубинки на полном серьезе считали, что это тоже индусы, только какой-то особой, белой породы. Поэтому если индусы именовались «кала», то британцы — «кала-пхью», то есть «белые индусы».

Если даже Миклухо-Маклай в одиночку умудрился существенно обогатить лексикон окружавших его папуасов, то понятно, что британское завоевание Бирмы оставило множество следов в бирманском языке. Один из них — «калатет». Это тоже словосочетание: «кала» — это название уже известных нам индусов, «тет» — «приближаться». Говоря современным языком, калатет — это система оповещения людей при возникновении чрезвычайных ситуаций, элемент местной гражданской обороны, история которого насчитывает не одну сотню лет.

Сам калатет представляет собой длинный, примерно в человеческий рост или чуть длиннее, выдолбленный изнутри деревянный чурбан, чаще подвешенный, реже — установленный вертикально на специальной подставке. Для ударов в него используется специальная колотушка, внешне напоминающая бейсбольную биту. Иногда в калатет лупят и обычной увесистой железякой типа куска рельса. Именно такие калатеты и были установлены, вернее, подвешены около пограничных постов мьянманцев, чтобы часовые могли сигнализировать о приближении неприятеля.

Звуки калатета — низкие и гулкие. Именно поэтому они не уходят вверх, как звон колокола, а стелются по земле, огибая рельеф местности. Они слышны везде, а это особено важно, если нужно предупредить людей об опасности. Как правило, на далеких от границы территориях Мьянмы калатеты находятся в деревенских монастырях, многие из которых расположены на возвышении, поэтому гулкие звуки ударов «сползают» вниз, а складки рельефа местности естественным образом усиливают их звучание.

Самое главное в калатете — это подбор древесины. Дерево должно быть сухим, но при этом не потрескавшимся — это главное требование. Некоторые породы сухого дерева в Мьянме хорошо резонируют и проводят звук. Для достижения лучшего эффекта мастера выдалбливают в бревне дупла с внутренними полостями, которые служат чем-то вроде звукоусилительной техники; тот, кто пробовал кричать в сводчатых пещерах, поймет, о чем я. Иногда калатеты украшают деревянными узорами: тогда, помимо функционального предназначения, он становится еще и элементом декора монастыря. Между прочим, техника резьбы на калатете — тоже специальная. Известно, что выступающие части препятствуют резонированию звука и глушат его. Поэтому узор должен быть «рупорообразным», с конусовидными и желобовидными углублениями.

Еще одна характерная особенность калатета — с возрастом он становится только лучше. Дерево становится более сухим, более монолитным (многие мьянманские бревна со временем приобретают почти каменную твердость, и в них проблематично забить гвоздь), а это дает громкий «сочный» звук, сопровождаемый долгим гулом. Именно поэтому по калатету вполне можно судить о древности монастыря. А если звук калатета слышен на большом расстоянии, местные жители им гордятся. Бирманцы рассказывают, что когда они посещают родственников в соседней деревне и слышат доносящиеся издалека звуки «родного» калатета, а у каждого калатета, как и у каждого колокола, свой неповторимый узнаваемый звук, сердца их наполняются гордостью. Нередко удары в калатет — повод для обсуждения и спора, в какой деревне он звонче и мощнее.

Изначальное повседневное предназначение калатета, впрочем, не было связано с информированием населения о приближении врагов. Простенькие калатеты, подвешенные на деревьях возле края рисовых полей, служили для отпугивания птиц; такие калатеты имеют и другое название — «он моун». Перемещаться по залитому водой рисовому полю с вязкой илистой почвой всегда очень проблематично, и если бирманец видел севших на поле птиц, он не делал попыток побежать к ним и разогнать, а просто брал в руку дубинку и бил в калатет.