Я составил план работы. Первым делом мне предстояло явиться в российское консульство. Но приехать туда я собирался неожиданно, без предупреждения. Консульство располагалось на горе и напоминало большую виллу, утопавшую в зелени и огороженную со всех сторон высоким забором.

Я подошел к воротам и нажал кнопку звонка. Меня спросили о цели визита. Я сказал, что мне надо повидать консула. Он будет через час-полтора, услышал я в ответ.

– Хорошо, я подожду. – И я опустился на скамейку.

Как выглядит консул, я примерно знал. Через некоторое время подъехала машина, из нее вышел высокий седовласый мужчина, лет пятидесяти, и вошел в здание консульства.

Я снова нажал кнопку звонка, и мне разрешили войти.

Я представился консулу, показал все свои документы, командировочное предписание и сказал, что приехал по делу Александра Солоника. Консул сразу меня остановил:

– А он проходит у нас как Владимир Кесов.

– Как?

– Он ведь по документам грек, – сказал консул.

– Но мне необходима ваша помощь. Нужно установить, он это или не он, или связаться с представителем официальных греческих властей и провести опознание тела.

– Хорошо, я постараюсь что-нибудь разузнать и сообщу вам.

На следующий день я вновь приехал в консульство за ответом. Консул сказал, что он связался с Москвой, проконсультировался и получил указание: поскольку Солоник в Греции проходит как Владимир Кесов, гражданин Греции, то, следовательно, российское консульство к нему никакого отношения не имеет и не вправе оказывать адвокату, как представителю негосударственных органов, подчеркнул консул, никакого содействия.

– Ну что ж, спасибо, – сказал я.

– За что?

– Хотя бы за то, что дали мне такую информацию.

– Понимаете, я знаю, что он Солоник. Все это знают. Но по документам он Владимир Кесов, и мы не вправе принимать в этом деле участие.

От консула я также узнал некоторые подробности. Накануне гибели Солоника по Афинам прошла волна убийств среди понтийских греков – это репатрианты из России. В Афины приезжала опергруппа из РУОПа и нашла Солоника уже мертвым; сначала думали, что труп заминирован, и стали тащить его проволокой, поэтому очень сильно повредили лицо…

Поддержкой и помощью российского консульства заручиться не удалось. Нужно было попытаться обратиться в греческие органы. Но пока я решил предпринять что-нибудь самостоятельно и продолжить свое, начатое когда-то расследование.

По моей просьбе переводчик туристической фирмы познакомил меня с понтийским греком. Я хотел попросить его показать мне предместье, где снимал виллу Александр Солоник. Однако прежде всего я предложил своему спутнику съездить со мной в морг.

Неофициальными, скажем так, путями мы проникли в специальный полицейский морг на окраине города. Это было примерно 22 февраля, а погиб он 2-го, то есть прошло уже двадцать дней после его смерти.

Работники морга, конечно, не хотели показывать нам тело Владимира Кесова. Но понтийский грек, хорошо владевший греческим языком, сумел их уломать.

Вскоре нам выкатили носилки с телом. Однако, сколько я ни всматривался в лицо трупа, никакого сходства с Солоником я так и не смог обнаружить.

Я попросил через переводчика перевернуть тело, чтобы я смог найти шрамы. Но в эту минуту прибежал другой сотрудник и стал что-то говорить. Оказалось, что снова приехали из полиции, и надо было срочно покинуть морг, что мы и сделали, воспользовавшись другим выходом.

Я созвонился с Наташей, и она сообщила мне, что к ней поступила информация: да, это действительно он.

Через несколько дней я зашел в полицейский участок, чтобы получить доступ в морг и как-то принять участие в официальном опознании. Однако чиновник греческого министерства общественной безопасности – так называется греческая полиция – долго не мог понять, чего от него хотят. Каждый раз, как я говорил «Александр Солоник», он поправлял меня: «Владимир Кесов». Я показал документы, подтверждающие, что я приглашен представлять интересы родителей погибшего Александра Солоника.

– Извините, – сказал греческий чиновник, – он у нас проходит под именем Владимира Кесова, как гражданин Греции. Поэтому вы, как российский адвокат, к этому никакого отношения не имеете. Если бы вы предъявили нам документы, подтверждающие, что вы представляете интересы родителей Владимира Кесова, то мы бы это проверили, после чего, конечно, дали бы вам разрешение.

Я долго препирался с ним, говоря о правах человека, о Совете Европы, но все это было бесполезно. Хотя обхождение его было очень вежливым.

Когда я уже собрался уходить, он, как бы ободряя меня, сказал:

– Мы все знаем, что это Александр Солоник, а не Владимир Кесов. Но закон есть закон, и мы ничем не можем вам помочь.

Несолоно хлебавши я вернулся в гостиницу.

Вечером мне позвонил некий Костя Грек – тоже из понтийских греков – и, назвав себя телохранителем и переводчиком того человека, из-за которого я приехал в Афины, предложил встретиться. Возможно, это была провокация, но любопытство взяло верх.

Мы договорились встретиться в центре Афин, на площади, в одном из русских кафе, где обычно собираются понтийские греки. Условились, что я должен буду появиться с журналом в руке, ну точь-в-точь как в шпионском фильме. Я сел за столик и стал ждать. Вскоре ко мне подсел темноволосый мужчина лет тридцати пяти в светлой рубашке.

– Костя Грек, – представился он.

Александр Солоник нанял Костю сразу через месяц после того, как появился в Греции. Костя Грек должен был выполнять обязанности не только телохранителя, но и переводчика. Кроме того, он часто ездил по магазинам покупать Солонику одежду и еду.

Жил Солоник в курортном местечке Лагонис.

Я попросил Костю показать мне это место.

– Без проблем, – ответил Костя. – Пожалуйста.

На следующий день на машине, взятой мной напрокат, мы поехали в Лагонис. Дорога шла вдоль моря, но мы свернули с трассы налево и стали подниматься в гору. Вилла была на горе. Я понял, почему Солоник выбрал именно это место. С одной стороны, укромное прибежище, с другой – прекрасно просматриваются подъезды со всех сторон, и, кроме того, Афины совсем рядом – в двадцати километрах.

Мы подъехали к трехэтажной белоснежной вилле с бассейном. Обнесенная живой изгородью густых кустарников, она занимала территорию в 30—40 соток. Вокруг бассейна было открытое пространство. Вилла охранялась и была оборудована несколькими видеокамерами, специальным монитором и камерой, работающей на автоматическом режиме и фиксировавшей любой объект, приблизившийся к ограде на расстояние меньше полуметра. Вилла была снабжена еще и дорогостоящей охранной сигнализацией. Даже в асфальт около калитки были вмонтированы специальные датчики, срабатывающие и подающие сигнал на пульт, если кто-то оказывался на расстоянии метра от нее.