О да, Мандаринка, ты не забудешь финал игры. Ни за что.

Инна.

— Еще кровавую Мэри! — ору я бармену, переваливаясь через стойку.

— Инна, я, конечно, не хочу мешать твоему веселью, но завтра понедельник и тебе на работу. — Говорит подруга.

— За-ну-да, — тяну я. — Мы сегодня празднуем, разве нет?

— Да. Но мне уже пора, Марк звонил четыре раза и грозился приехать за мной, если я сейчас же не вызову такси.

— Ох, подруга, как мне хочется заполучить такого же идеального Кена, хоть я и не Барби совсем… Чтобы звонил, беспокоился, приехал, если я попрошу. — Понимаю, что начала распускать сопли — слюни, а значит, алкогольная норма уже превышена. Между веселой, любвеобильной Инной и грустной жертвой обстоятельств — стопка, не больше, и, кажется, она уже позади.

— Инна, ты обязательно встретишь его. — Мягко говорит Оля. Оптимистка, мать ее. — У каждого есть половинка, просто некоторые встречают ее позже.

Я почти готова разрыдаться на ее плече.

— Половинки…это так банально, не находишь? Почему не четвертинка? Не одна треть? Я вот не чувствую себя ополовиненной. Скорее, словно какого кусочка в пазле не хватает. Как машина без бензобака! — приходит мне на ум гениальное сравнение, отчего я даже подскакиваю на месте. — Вот, вроде и бампер что надо, и капот достойный, — очерчиваю руками тело, — и внутри турбо двигатель, коробка автомат, новая подвеска не шумит, задние сидения в салоне раздвигаются, — играю я бровями для эффекта. — А топливо даже залить некуда! И толку-то от машины, которая никогда не поедет? Кому такая нужна?

— Коллекционеру! Ценителю! Специалисту по кузовным работам, который установит тебе бензобак и на топливе экономить не будет. — Включается в игру в аналогии Оля.

Смотрю на нее пораженно. Вот это выдала. Коллекционер! Ценитель! Ахахаха. Заливаюсь громким смехом. Вскоре подруга присоединяется ко мне и вот, мы вдвоем покатываемся со смеху в пустом баре, знаменующим конец первого рабочего дня недели.

Когда мы успокаиваемся, Оля смотрит на меня серьезными льдисто-голубыми глазами и задаёт вопрос, на который я не хочу отвечать.

— Есть кто-то о ком ты не хочешь рассказывать?

— Хочу, очень хочу, но твоего осуждающего взгляда не выдержу.

— Ты говоришь это женщине, которая встречалась с женатым мужчиной, другом отца и родственником собственного будущего мужа. Поверь, не мне тебя осуждать. — Снисходительно улыбается она.

— И то правда! — смеюсь я. — Короче, была одна ночь, умопомрачительная, жаркая, такая, что стоит держать огнетушитель поблизости, чтобы не спалить все вокруг. А он даже не понял, что мы знакомы. Потом ещё страстные поцелуи, посреди которых он тупо заснул. И тесные обжимания прямо в его машине, после которых он уехал и провел ночь с другой. А сейчас у нас холодная, или наоборот, чересчур горячая война, хотя уверена, он даже не понимает, что сам ее развязал! Скот! — выбалтываю я на одном дыхании.

— И имя этому этому скоту…

— Хромов. Илья, черт его дери, Геннадьевич.

— Нет, Инна, ну, нет. — вздыхает Оля. — Ну как так-то. Ты же сама мне про него рассказывала, знаешь, что он не лучший кандидат…

— Ну, про Марка я тоже говорила! Но ошиблась, видишь. — Киваю на ее кольцо, украшающее безымянный палец.

— Боюсь, в этот раз ты его даже переоценила. Мне нравится Илья, он забавный, интересный, и прекрасный друг для Марка. Но категорически не подходит тебе! Тебе нужен совсем другой. Умный, надежный, целеустремленный, готовый для серьезных отношений, который уравновесит твою активную жизненную позицию своими фундаментальными ценностями.

Кровавая Мэри появляется как раз вовремя, чтобы охладить мое негодование. Фундаментальными принципами? Целеустремлённый? Говорит, как моя мама. Был уже один такой надежный, кинул меня перед свадьбой. А потом ещё умный, который ничего и не обещал, а сейчас женат на ней. А Хромов…он другой, однозначно. Головой, никогда бы его не выбрала, но проклятое сердце тянется к скоту, вопреки логике. А может, просто злополучный гештальт надо закрыть.

Глотаю остатки солено-острого коктейля, закусывая хрустящим сельдереем, и в голове проясняется. Конечно! Как же я раньше-то не поняла! Просто. Закрыть. Гештальт. И меня отпустит.

Отказываюсь от предложения Летуновой разделить с ней такси и набираю номер одного парнокопытного. Сегодня я, наконец, отпущу ситуацию и смогу, идти дальше!

Инна.

Кажется, я завела себе кошку и она нагадила мне в рот. А ещё слона, который оттоптал мне голову, и теперь она раскалывается. Возможно, во всем этом цирковом номере участвовал еще и трамвай, что меня переехал, потому что болит все тело.

А, нет, все гораздо проще — в понедельник коктейли по пол цены, чем я не преминула на радостях воспользоваться. Противная назойливая мелодия будильника разрывается своим "ты ушла к реалисту", а смахнуть его не выходит, пальцы не слушаются. Открываю залитые свинцом веки и тут же в ужасе хриплю, схлопывая их обратно. В комнате, почему-то, включен свет, который больно бьет по глазам. Отрываю лицо от подушки и сажусь в постели, все еще не размыкая век. Слегка приоткрываю их, чтобы найти тапочки и дойти до душа, но в глаза бросается сразу несколько странных деталей: тапочек нет, под ногами пушистый ковер, вместо привычного ламината, а постельное белье ярко-синего цвета никак не может быть моим.

Резко вскакиваю с кровати, подавляя потребность организма сползти на пол и притвориться мертвой и судорожно оглядываю пространство. Знакомые светлые обои, огромная двуспальная кровать, торшер в виде Венеры Милосской. Черт, черт, черт.

Но самое ужасное — я в одном нижнем белье. Как, ну просто как, меня сюда занесло?

— Пышка, ты уже встала? — доносится из-за двери.

Твою мать.

Кутаюсь в одеяло и выхожу к Живило. Он улыбается, словно выиграл миллиард на новогодней лотерее. В руках чашка с кофе и тарелка с бутербродами. Смотрит на меня так, что я не сомневаюсь — вчера все было.

Черт, черт, черт.

— Где моя одежда? — хриплю голосом Шер, проскальзывая мимо него в ванную.

— Я закинул ее вчера в стиралку, сушится ещё. — Доносится из-за двери.

За-ме-ча-тель-но.

Из зеркала на меня смотрит чудище с потеками туши на лице, шевелюрой а-ля "я упала с самосвала, тормозила головой" и бешеным взглядом. Что вчера было, помню смутно. Примерно до звонка в дверь Живило. Помню, как мы разговаривали с Олей, помню, как расстроилась, что даже она считает Хромова скотом и как решительно двинулась закрывать свой гештальт брошенки. Блин, какого хрена Андрей все еще живет на съемной хате, если по его словам, родители купили квартиру?

— Живило, — зову из-за закрытой двери.