перед самым многочисленным собранием представителей мировых СМИ, какое я когда-либо видел. Он начал с сожаления, что «сегодня на переговорах, продолжавшихся более шести часов, я не услышал ничего из того, что говорило бы о готовности Ирака выполнить какие-либо условия, указанные в резолюции Совета Безопасности ООН». Война становилась неизбежной.

12 января 1991 г. Конгресс проголосовал за применение силы. Такое решение американских законодателей, многие из которых поначалу были настроены скептически, в значительной степени было обусловлено тем, что Бушу и Бейкеру удалось заручиться международной поддержкой, а также жесткостью, упрямством и несговорчивостью Саддама. Сыграли свою роль и данные соцопросов, показывающие, что применение силы поддерживают две трети граждан США. В итоге 16 января, сразу после истечения срока, установленного Советом Безопасности ООН, Соединенные Штаты начали массированную воздушную атаку на Багдад. Мы с Лисой наблюдали за ней вечером дома по телевизору. Я все еще не представлял, к чему все это приведет, однако не сомневался в мощи американской армии и испытывал гордость за Буша и Бейкера, которым удалось реализовать классическую модель создания коалиции дипломатическими средствами.

Атака с воздуха убедительно продемонстрировала подавляющее технологическое превосходство США, но некоторые моменты вызывали тревогу. Силы коалиции делали упор на уничтожение иракских баллистических ракет «Скад», опасаясь, что Саддам может начинить боеголовки отравляющими веществами. Кроме того, как и следовало ожидать, несколько иракских ракет было выпущено по Израилю. Саддам очень хотел спровоцировать израильтян на ответный удар и тем самым развязать арабо-израильскую войну, вынудив арабские государства отказаться от поддержки коалиции. Буш и Бейкер работали в тесном контакте с израильским премьером Ицхаком Шамиром, чтобы защитить его страну от ракетных ударов и не угодить в ловушку, расставленную Саддамом. Ларри Иглбергер совершил несколько поездок в Израиль, призывая Шамира к сдержанности. Я сопровождал его в одной из них, восхищаясь грубоватой прямотой, с которой он общался с премьером и другими израильскими лидерами, – и с наслаждением наблюдая за тем, как во время воздушной тревоги он то и дело стягивает с себя противогаз, чтобы попеременно то затянуться сигаретой, то сделать ингаляцию от астмы.

Проявив немалое политическое мужество и будучи уверенным в том, что американцы быстро сокрушат Ирак, Шамир не ответил на ракетные удары. Последовавшая в конце февраля наземная операция продолжалась почти 100 часов. Как только войска Саддама были разбиты, вытеснены с территории Кувейта и в панике бежали в Ирак, Буш прекратил военные действия. Это решение, единодушно поддержанное его ближайшими помощниками, свидетельствовало об удивительной выдержке президента. Безусловно, было бы очень заманчиво продолжать громить иракские войска, преследуя их до Багдада, и, возможно, сбросить Саддама. Однако Буш и Бейкер знали, что согласно мандату коалиции, выданному Советом Безопасности ООН, они имели право добиваться лишь вывода иракских войск из Кувейта и возвращения законного правительства этой страны. Любые действия, выходящие за рамки мандата, угрожали существованию коалиции со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями для миропорядка, формирующегося после окончания холодной войны. 27 февраля, в последний день наземной операции, Бейкер, вернувшись из Белого дома, собрал нескольких из нас в своем кабинете и сказал:

– Самое трудное решение для лидера – не делать чего-либо, даже если кажется, что сделать это чертовски легко. Выход за пределы поставленных целей всегда кончается плохо.

Хотя первостепенное внимание в тот период уделялось решению текущих военных и дипломатических задач, мы пытались помочь Бейкеру также в анализе долгосрочных возможностей и рисков, создаваемых уходом Саддама из Кувейта. Что касается региона в целом, то в документе, подготовленном в ноябре 1990 г., мы писали, что после кризиса вряд ли удастся добиться равновесия между силами Ирака, Ирана и стран, входящих в Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива, без внешней поддержки[16]. Нам придется сдерживать Саддама и продолжать помогать Саудовской Аравии и ее партнерам в Персидском заливе. С не вполне обоснованным оптимизмом мы также утверждали, что «кризис, возможно, открывает возможности для улучшения отношений США с Ираном». Далее мы подчеркивали, что в более широком региональном контексте США заинтересованы в «постепенном подталкивании наших друзей на Ближнем Востоке к признанию важности более широкого участия в политической жизни и большей экономической открытости, если они хотят идти по пути прогресса, по которому идут другие регионы мира». Для стимулирования изменений мы, в частности, предлагали создать арабский региональный банк развития. Особый акцент мы делали на возможностях, которые открыло бы возобновление арабо-израильских переговоров, учитывая, что радикальный арабский национализм был дискредитирован Саддамом, а влияние США в регионе и мире оставалось неоспоримым. Бейкер, хотя и опасался различных ловушек, заинтересовался тем, что могло быть сделано в этом направлении.

* * *

На стене возле кабинета бывшего госсекретаря в Хьюстоне висит большая подборка вставленных в рамки газетных карикатур, с разной степенью сарказма изображающих непрестанные усилия Бейкера, направленные на достижение мира на Ближнем Востоке после войны в Персидском заливе, в том числе его девять поездок в регион с марта по октябрь 1991 г. Эта подборка служит напоминанием о том, сколько людей сомневались в успехе и насколько недостижимой казалась поставленная им цель.

Вынужденный заниматься монументальными задачами строительства отношений с СССР и Европой после окончания холодной войны, Бейкер старался не слишком вовлекаться в арабо-израильские проблемы. Он считал, что на Ближнем Востоке возможностей немного, а вот проблем – куча. Ему не хватало терпения вести бесконечные дискуссии о теологических аспектах процесса мирного урегулирования. Прошлый опыт общения с премьер-министром Израиля Шамиром, убежденным националистом, с недоверием относящимся ко всему, что могло ослабить влияние Израиля на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа, был не очень успешным. В мае 1989 г. в Вашингтоне, на ежегодной конференции Американо-израильского комитета по общественным связям (American-Israeli Public Affairs Committee, AIPAC), Бейкер заявил, что «пришло время раз и навсегда отказаться от нереалистичных представлений о расширении Израиля». Шамира это не удивило. Когда его протеже Биби Нетаньяху, в то время заместитель министра иностранных дел Израиля, обвинил администрацию Буша во лжи и искажении фактов, Бейкер, в свою очередь, тоже не удивился. Он на полтора года запретил Нетаньяху посещать Государственный департамент США.

Арабы тоже не очень старались завоевать расположение Бейкера. Диалог США с ООП, начатый администрацией Рейгана в конце его пребывания у власти, был натужным и непродуктивным. Когда в мае 1990 г. представители радикального крыла палестинской оппозиции организовали неудачную атаку на израильское побережье под Тель-Авивом, Бейкера возмутил отказ Арафата осудить насилие и даже дистанцироваться от палестинской группировки, ответственной за нападение. Вскоре после этого Буш и Бейкер отложили диалог на неопределенное время. Бейкер сказал моему коллеге Аарону Миллеру: «Если бы можно было начать жизнь сначала, я, как и вы, стал бы специалистом по