— Моему брату все слишком легко давалось. Просто само шло к нему в руки. Всегда — в школе, в бизнесе, с женщинами… Немного страданий из-за тебя только пойдут ему на пользу.

Джемайма заставила себя сдержаться. Она понимала — если сказать Марко все, что о нем думает, это не принесет никакой пользы. А ведь ей нужно, чтобы он исправил то, что сделал. Теперь она ясно видела, чего не замечала раньше, — как ужасно Марко завидовал успеху своего старшего брата. Если бы она знала об этом раньше, то никогда не стала бы ему доверять! В какой мере негативное отношение Марко к ее браку могло повлиять на решение Джемаймы уехать? Ей даже не хотелось думать об этом.

— Тебе все же придется сказать Алехандро правду.

Марко покачал головой:

— Я не могу.

— Ну, тогда это твое решение, — пожала плечами Джемайма, нарушая затянувшуюся паузу. — Но не думай, что я так и буду продолжать молчать. Если не скажешь ты, скажу я.

Напряжение сковало его плечи, он сделал шаг вперед:

— Но ты же обещала не выдавать меня!

Джемайма подняла подбородок, принимая его вызов:

— Тогда я не знала, чего мне будет стоить твой секрет. Будь, наконец, честным со своей семьей. Возможно, они не того от тебя ожидали, но ведь случаются вещи и похуже.

— Для моей матери ничего не может быть хуже. Ты когда-нибудь слышала, что она говорит о таких, как я?

Джемайма поморщилась:

— Конечно, у нее есть предубеждения, но все может измениться, если ты поговоришь с ней и дашь ей возможность наконец понять, кто ты на самом деле.

— Ты что, шутишь? — На щеках Марко появились красные пятна. — Она тут же выгонит меня и прекратит все выплаты!

Джемайма удивленно подняла брови:

— Я не знала, что ты получаешь от нее какие-то деньги.

— Думаешь, я смог бы так жить на одно свое жалованье?

Джемайма сделала несколько шагов к двери.

— Твое финансовое положение — не мое дело, Марко. Будет ли тебе платить твоя мать или нет — тоже. Но то, что касается Алехандро, — это мое дело, и я хочу, чтобы ты сказал ему, кто ты. Тогда он поверит, что у нас с тобой не было романа.

Марко бросил на нее обиженный взгляд:

— Ну да, как же! Сказать ему! Алехандро уже уволил у себя одного гея — он не говорил тебе об этом?

— Говорил. Так же, как и то, что этот парень безобразно вел себя с подчиненными и не раз имел предупреждения. Алехандро не гомофоб. Я никогда от него ничего такого не слышала. Он не разделяет предубеждений доньи Гортензии. — Она сделала паузу. — Я ни о чем не прошу тебя, Марко. Просто предупреждаю — если не скажешь ты, то это сделаю я! Я не собираюсь хранить твою тайну, если это будет угрожать моим отношениям с Алехандро, моему счастью и счастью моего сына.

— Ты шантажируешь меня… — злобно пробормотал Марко.

— Я не обязана перед тобой извиняться, после того как ты поступил с Алехандро. Я не должна тебе ни-че-го!

Убедившись, что она не собирается отступать, Марко потерял терпение. Бросив на нее полный ненависти взгляд, он выругался и, пинком распахнув дверь, выбежал из комнаты. Джемайма сделала несколько глубоких вдохов, постаралась успокоиться и через некоторое время снова вернулась к прерванному занятию.

Позже к ней присоединилась Беатрис, положительно оценив произошедшие изменения. Она заметила, что более гармоничные пропорции делают комнату теплее, а это будет особенно приятно в холодные зимние месяцы, когда начнут топить камин. Несколько минут в обществе Беатрис, и Джемайме уже стало казаться, что безобразная сцена с Марко — лишь плод ее воображения.

Об их прежней дружбе оставалось только сожалеть. К тому же то, что она сейчас узнала, заставило ее несколько по-другому взглянуть на прошлое. Марко продолжал быть финансово зависимым от своей матери, и признание могло привести к последствиям, которые больно ударили бы по его карману. Не потому ли Марко всегда так тщательно скрывал свою тайну? Не служили ли деньги основной причиной его молчания? Да, похоже, в отношениях с Марко она оказалась на редкость наивной.

Сохранение его тайны дорого ей обошлось, слишком много приходилось скрывать от Алехандро. Марко использовал ее в качестве прикрытия — посещал с Джемаймой места, где бы он не рисковал появляться без женского общества. Его друг, итальянец Дарио, часто присоединялся к их компании…

Что произошло тогда с ее открытой, честной натурой, теми качествами, которыми она так гордилась? Почти с самого начала их брака у нее появились секреты от Алехандро.

Эта мысль заставила Джемайму упасть духом и снова вернуться к тем дням, о которых ей не хотелось бы и вспоминать. Прошлое лучше не трогать. Ей все равно не удастся все выяснить. Алехандро в первый момент, может, и почувствовал бы облегчение, если бы она сказала, как поступила с той суммой, которую сняла с их общего счета. Однако через пару минут он бы наверняка решил, что лучше бы она этого не говорила. Это лишь в очередной раз доказало бы, как далека Джемайма от совершенства и как недостойна его. Она не думала, что их брак вынесет еще один такой удар.

— Марко такой вспыльчивый! — озабоченно заметила Беатрис, заметив тревогу на лице Джемаймы. — Не надо обращать внимания на его настроение, он скоро успокоится. Просто его слишком избаловали в детстве.

В комнату вошла Мария — передать сообщение от Алехандро. Он сказал, что и на эту ночь тоже останется в Севилье. Только сейчас Джемайма поняла, как сильно надеялась увидеть его вечером. К тому же было обидно, что он сам ей не позвонил.

— Послушай, а почему бы тебе не съездить в Севилью? — спросила вдруг Беатрис. — Об Альфи я позабочусь. Искупаю его, а потом почитаю книжку. К тому же, если ты не против, после обеда я могла бы съездить с ним к моей подруге. У Серафины тоже есть малыш.

Доверив Беатрис развлекать своего сына, Джемайма отправилась наверх переодеться. Ей понравилась идея удивить Алехандро неожиданным визитом. Раньше она никогда не делала таких вещей. Наоборот, она старалась скрывать свои чувства к нему, но та связь, что возникла между ними после ее возвращения в Испанию, сделала ее эмоции сильнее и глубже. «Нет ничего плохого в моих уверенности и оптимизме, — убеждала она себя. — Если Марко стал причиной тому, что над моим браком нависло облако, ему придется сделать так, чтобы это облако рассеялось».

Она была в спальне, когда зазвонил телефон. Повернувшись к зеркалу, чтобы посмотреть, как сидит на ней легкое шелковое платье, подчеркивающее тонкую талию, Джемайма сняла трубку.

— Джем… это ты? — услышала она хриплый голос. — Женщина сказала, что соединит меня прямо с тобой.

Джемайма замерла. Оживление на ее лице сменилось маской отчаяния. Она едва не упала на постель, ослабевшие ноги просто отказывались ее держать. Она надеялась больше никогда, никогда не услышать этот голос! Но судьба не захотела быть к ней милосердной.