– Насколько я понял, мистер Рэмзи подолгу бывает заграницей?

– Он как будто инженер-конструктор, – не слишком увереннопроизнес мистер Мак-Нотон. – Все время куда-то ездит. По-моему, Рэмзизанимается плотинами. Я не могу ручаться, дорогая, – поспешно обратился он кжене, которая собиралась возразить. – Возможно, его работа связана снефтепроводами или еще чем-то в таком роде. Я только знаю, что месяц назад емупришлось срочно ехать в Швецию. Оба сорванца остались на попечение матери,которая вынуждена целыми днями кормить их и убирать за ними. Вот они ираспустились. В общем, они неплохие мальчуганы, но не имеют понятия одисциплине.

– И вы ничего не заметили – кроме крика, разумеется? Кстати,когда вы его услышали?

– Понятия не имею, – ответил Мак-Нотон. – Я снимаю часыперед тем, как идти в сад. На днях я облил их из шланга, и потом была целаяморока с починкой. Ты не знаешь, когда кричали, дорогая? Ведь ты тоже слышала.

– По крайней мере через полчаса после того, как мы закончилиленч, – должно быть, в половине третьего.

– Понятно. А когда у вас ленч?

– В половине второго, – отозвался мистер Мак-Нотон, – еслитолько повезет. Наша прислуга-иностранка не обладает чувством времени.

– А потом вы ложитесь вздремнуть?

– Иногда. Сегодня я этого не сделал, так как хотел закончитьработу в саду. Нужно было убрать мусор и добавить компоста.

– Компост – чудесная штука, – заметил Хардкасл.

Мистер Мак-Нотон сразу же просиял:

– Безусловно! Ничего не знаю лучше компоста. Я уже немалолюдей уговорил им пользоваться. Ведь применять химические удобрения – настоящеесамоубийство. Позвольте, я вам покажу.

Он ухватил инспектора за руку и, не отпуская тачку, потащилего к забору, отделявшему его сад от сада дома 19, где красовалась кучакомпоста, прикрытая кустами сирени. Мистер Мак-Нотон подкатил тачку кмаленькому сараю позади кучи. Внутри аккуратно лежали инструменты.

– У вас все в идеальном порядке, – похвалил Хардкасл.

– Инструменты требуют ухода, – заметил Мак-Нотон.

Хардкасл задумчиво посмотрел в сторону дома 19. За заборомвиднелась аллея, обсаженная кустами роз, которая вела к дому.

– Когда вы занимались вашим компостом, вы не заметили, чтобыкто-нибудь шел по саду или выглядывал из окна дома 19?

Мистер Мак-Нотон покачал головой:

– Не видел ничего подобного. К сожалению, ничем не могу вампомочь, инспектор.

– Знаешь, Энгус, – вмешалась его жена, – мне кажется, что явидела какую-то фигуру в саду дома 19.

– Не думаю, чтобы ты ее видела, дорогая, – откровенно заявилМак-Нотон.

– Этой бабе непременно нужно было сказать, будто она что-товидела, – буркнул Хардкасл, когда они с Колином сели в машину.

– Ты не веришь, что она узнала фотографию?

– Сомневаюсь в этом. Ей просто очень хотелось думать, чтоона видела этого человека раньше. Я хорошо знаю такой тип свидетелей. Когда яприпер ее к стенке, она сразу скисла.

– Да, верно.

– Конечно, она могла сидеть напротив него в автобусе. Я этодопускаю. Но если хочешь знать мое мнение, то она просто сама себя убедила. Тысо мной согласен?

– Вполне.

– Да, многого мы не достигли, – вздохнул Хардкасл. – Правда,кое-что выглядит довольно странным. Например, кажется невозможным, чтобы этамиссис Хемминг, как бы она ни была поглощена своими кошками, так мало знала освоей соседке, мисс Пебмарш. К тому же она проявила полное равнодушие кубийству.

– Она вообще равнодушна ко всему, кроме кошек.

– Черт бы ее побрал! – выругался Хардкасл. – Рядом с такимирастяпами могут происходить пожары, грабежи, убийства, а они ничего не заметят.

– Вокруг ее двора сплошная живая изгородь, а сквозь этивикторианские аллеи, обсаженные кустами, вообще трудно что-либо разглядеть.

Когда они подъехали к полицейскому участку, Хардкаслулыбнулся и сказал:

– Ну, сержант Лэм, вы свободны.

– Больше некому наносить визиты?

– Пока что да. Позже я загляну еще кое к кому, но без тебя.

– Спасибо за интересно проведенное утро. Можешь отпечататьмои записи? – Колин протянул их инспектору. – Значит, дознание послезавтра. А вкакое время?

– В одиннадцать.

– Отлично. Я успею вернуться.

– Ты уезжаешь?

– Должен завтра съездить в Лондон – представить свой отчет.

– Догадываюсь кому.

– Оставь догадки при себе.

Хардкасл усмехнулся:

– Передай старику привет.

– Кроме того, я, возможно, зайду к одному специалисту.

– К специалисту? С тобой что-нибудь не так?

– Все в порядке, если не считать тупости. Я не имел в видуврача – это специалист в твоей области.

– Из Скотленд-Ярда?

– Нет, частный детектив – друг моего отца и мой. Этафантастическая история как раз для него – такие дела его развлекают. А я думаю,что он нуждается в развлечении.

– Как его зовут?

– Эркюль Пуаро.

– Я слышал о нем, но думал, что он умер.

– Он не умер, но боюсь, что ему скучно, а это еще хуже.

Хардкасл с любопытством посмотрел на приятеля:

– Ты занятный парень, Колин. Заводишь себе таких чудныхдрузей.

– Включая тебя, – с усмешкой добавил Колин.

Расставшись с Колином, инспектор Хардкасл вынул записнуюкнижку, взглянул на аккуратно написанный адрес и кивнул. Спрятав книжку вкарман, он начал разбирать лежащие на столе бумаги.

Дел скопилось немало. Инспектор послал за кофе и сандвичамии выслушал рапорт сержанта Крея, в котором не содержалось ничегообнадеживающего. Ни на вокзале, ни в автобусах не опознали фотографию мистераКарри. Данные из лаборатории относительно одежды также не принесли пользы.Костюм превосходно сшит, но имя портного уничтожено. Желание остатьсянеизвестным со стороны мистера Карри? Или со стороны его убийцы? Сведения осостоянии зубов жертвы были разосланы ко всем стоматологам. Эта нить выгляделанаиболее надежной – уж она-то в конце концов должна привести к какому-торезультату, если только мистер Карри не иностранец. Хардкасл задумался надэтим. Возможно, убитый был французом – хотя его одежда, безусловно, нефранцузского происхождения. Метки прачечной на ней отсутствовали.