А враг не ждёт — сверху уже летит мне в голову острозаточенная железяка Вранова подельника. Время замедляется, опускающийся меч словно вязнет в сгустившемся потоке стылого воздуха. Даже успеваю рассмотреть, как по полированному лезвию ползёт отблеск одинокой синей звёзды.

Отшагиваю в сторону, словно через густой кисель пробиваюсь!

Заодно выстраиваю противников в линию, так, чтобы между мною и Враном оказалось это тело. Легким касанием сабли сбиваю верхний удар чуть в сторону, разворачиваюсь вполоборота. Противник медленно-медленно проваливается вслед за своим мечом. Теперь маленький приставной шажок влево, толчок левой же рукой в чужое твёрдое плечо, разворот на пятке левой ноги и круговой удар правой рукой!

Только саблю тряхнуло…

И тут же два быстрых прыжка на сближение с единственным оставшимся на ногах из этой тройки! Самым для меня ненавистным!

От двух встречных тычков в живот просто уворачиваюсь. Вран скалится, крестит перед собой воздух мечом, отпрыгивает назад, шипит что-то неразборчивое и левой рукой лезет за пазуху. Чуйка воет благим матом, и я не отпускаю его, наступаю, связываю своим клинком чужой меч и отвожу его в сторону. Совсем никудышный боец!

Левая его рука вот-вот окажется на свободе. Видно, что в кулаке что-то зажато. Промедлил мгновение, отвлёкся на любопытство, и чуть было не проиграл схватку!

От летящего прямо в лицо меча умудрился чудом увернуться! Да он его тупо метнул! Что же такое этот гад достать пытается?

Тяжёлая железяка звонко ударилась о камень стены дома, отлетела в сторону…

Выпад! Скрежещет прокалываемая остриём сабли кольчуга, пропускает в трепещущее тело врага холодную сталь. Не зря отец этот клинок в тайнике держал!

Вран ещё не понимает, что уже мёртв, хватается двумя руками за лезвие, Пытается вытащить из живота острый клинок, режет себе руки… И отступает, бледнеет лицом. Губы что-то шепчут, из левой руки выпадает распоротый мешочек, взвивается маленькое облачко тёмной пыли.

На всякий случай отступаю назад. А облачко медленно оседает на снег. Следом за ним оседает и Вран. Подламывается в коленях и валится. Почему-то вперёд, прямо на меня. Ещё и руки ко мне тянет. Чёрные от крови. Зрелище то ещё!

Нет у меня желания с ним обнимашки устраивать! Отскакиваю ещё дальше назад, оглядываюсь по сторонам. Внизу у крепостных ворот факелы загорелись, тени замельтешили. Подмога идёт…

* * *

Задерживать меня никто не стал. Старший караула осмотрел место боя, следы изучил и отпустил меня домой:

— Утром разбираться будем. Хотя, что тут разбираться, всё по следам видно. Вот тут они стояли, тебя поджидали. — замолчал, задумался. В сторону беснующихся за забором псов глянул, на меня посмотрел И спросил:

— А ты, выходит, собак не слышал?

— Нет. Молчали они почему-то. Загавкали, только когда свалка под стеной началась.

— Интересно как, — хмыкнул дружинник и продолжил. — Вот ты прошёл, они следом кинулись. Тут у стены тебя и догнали, обступили. Видишь?

Да ничего я не вижу! Вытоптано всё, да и темно. И факелы не помогают.

А дружиннику мой ответ и не требовался:

— Повезло тебе одному от троих отбиться. Не узнал кого из этих?

— Одного только, — показал рукой. — Вот этого. Враном его прозвали. Прозывали, то есть.

— Какой Вран? Из чьих будет?

— А я знаю? Он давно на меня зуб точит. — глянул на лежащее тело и уточнил — Точил. Ещё на прошлом суде против меня слово держал.

— Это Воронов, что ли? Так его же давно ищут! — обрадовался дружинник. И тут же засуетился, скомандовал своим, указывая на мёртвое тело. — Переверните-ка вот этого! И посветите мне!

Наклонился, всмотрелся… И распрямился со словами:

— Отбегался. За него награда полагается…

— Мне не нужно, — понял правильно заминку.

— Нужно или не нужно, завтра разбираться будут…

— А вот это что такое? — показал на распоротый мешочек.

— Где? Дай-ка сюда! — дружинник протянул требовательно руку, взял протянутый ему факел, наклонил к самой земле. — Пыль какая-то. Зола?

— В лицо мне хотел швырнуть…

— В лицо? — поднял голову дружинник. Присел возле тела, кончиком ножа подцепил раскисшую бурду, поднёс к глазам. Потом принюхался, сморщился. — А ведь это перец! Точно, перец!

Стряхнул с ножа смесь, тщательно протёр лезвие об одежду убитого и выпрямился:

— Ишь, как он тебя извести хотел. Денег на перец не пожалел! Ладно, завтра разберутся.

И приказал стоящему рядом подчинённому:

— Вы мешочек аккуратно приберите. И то, что рассыпалось, тоже соберите. Пригодится…

Распрощались, и я пошёл к себе домой. Продуктивно у меня день прошёл…

Глава 7

Спал крепко. Совесть не мучила, и ничто не тревожило мой сон. Даже утром не бросился к окошку в попытке посмотреть на место вечерней схватки.

Спокойно привёл себя в порядок, позавтракал легко, да и отправился в Кром службу нелёгкую служить.

Во дворе Прохор с Лехом лопатами снег с дорожек сгребают. Матушка-зима под утро расщедрилась и обрадовала — по щиколотку засыпала землю свежим снегом.

Не скажу, что спокойно прошёл мимо соседского подворья, и ничего в душе не дёрнулось. Дёрнулось! Но не от чувства тревоги, а от нетерпеливого ожидания!

Всё казалось, сейчас ближе подойду и засыпанные снегом мёртвые тела увижу. Но всё уже прибрали. Рассердился на себя — вчера о трофеях напрочь забыл! Ведь можно же было хотя бы того же Прохора за ними отправить?

Покосился на свежевыпавший снег, постарался стороной обойти то самое место. Почему? Не знаю, просто показалось, что проглядывает через снег чёрное пятно крови…

Прошёл по самому краю проезда и пошагал себе дальше. И даже не оглянулся ни разу. Да и куда смотреть? Темно. И пусто.

Собаки соседские и в этот раз промолчали. Ни одна мохнатая морда за забором не тявкнула.

Оглянулся за спину на крепостные ворота. И там тоже пусто — ни чадящих чёрным дымом факелов, ни смутного в предрассветных сумерках мельтешения теней.

Кругом всё тихо, чинно и спокойно.

От этой мысли на душе стало легче, настроение улучшилось, даже показалось, что предрассветная стужа спала и на улице разом потеплело. Да и темнота уже не казалась столь давящей.

Ворона с явной насмешкой громко каркнула где-то над головой и окончательно разогнала темноту. Деревья вздрогнули и встряхнулись, качнули ветвями, осыпали с головы до ног пушистым снегом. И дорога до Крома в это утро показалась значительно короче…

Не успел товарищей поприветствовать, как на вечевой площади резко, отрывисто забил в набат вечевой колокол!

— Что я тебе говорил? Как только морозы землю скуют, так вороги и зашевелятся! Началось! — перекрестился на кресты