головой, что и понятно. Он шел за грибами в лес. Ну, якобы… — В каком доме вы живете?

— Улица Новая, 33. Тут всего две улицы, не заблудитесь. Зовут меня Никита Сергеевич. Да, в честь Хрущева, — тут же добавил он, хоть мы и не спрашивали. Видимо, уже рефлекс выработался. — Можно просто Сергеич, меня все тут знают и так величают.

— А фамилия?

Местный житель отчего-то сморщился, но назвал:

— Смоляков.

— Хорошо, спасибо. С вами свяжутся. Только покажите, пожалуйста, где видели куртку.

Мужик с готовностью направился в гущу леса. Казалось, он только и ждал момента, когда мы попросим уже отвести нас в это место. Федор с уверенностью пошел за ним следом, но перед этим сфотографировал кусты. Подозреваю, чтобы не потерять их потом. Наверно, он не был уверен, что я снова их найду.

Мне пришлось идти с ними, но внутреннее напряжение не давало мне свободно дышать, из-за чего я отставала, так как старик, невзирая на возраст и внешне кажущуюся усталость, шагал очень быстро. Федор тоже вполне бодро следовал за ним и практически дышал ему в спину. Я же не могла избавиться от ощущения, что нас куда-то заманивают, чтобы расправиться как с ненужными свидетелями. Возможно, на моих нервах так отыгрался мужик в красном, выглядывавший из леса, отпугивающая карканьем ворона, а также, что немаловажно, мертвая Алла под кустами! Которая при этом, очевидно, оказалась укушенной каким-нибудь зомби, из-за чего весьма шустро встала и ушла…

Или… Или убийца где-то рядом и всего-навсего перепрятал труп.

А мы доверчиво следуем за незнакомым мужиком в глубь чужеземного леса. Чуете, чем пахнет?

Когда я начала всерьез раздумывать над тем, насколько опаснее гулять в «чужеземном лесу», нежели в своем родном (да, лес — всегда лес, но в «своем» за долгие годы гуляний все-таки находишь какие-то ориентиры, это я сейчас говорю о Битцевском лесопарке), старик по фамилии Смоляков, он же Сергеич, остановился и ткнул пальцем куда-то в сторону.

— Вот она, ваша куртка…

Я сперва хотела попенять ему, мол, это не смешно, потому что ничего не видела, и уже начала потихоньку убеждаться в своих жутких подозрениях относительно истинной цели, следуя которой незнакомец привел нас сюда, однако успела сделать еще несколько шагов (ведь я все еще отставала от них) и вот тогда уже действительно узрела что-то красное на ветке дерева. Федор, не боявшийся поворачиваться спиной к Никите Сергеевичу, пошел вперед к дереву и снял предмет одежды — на сей раз не осторожно, двумя пальцами, как делал, когда это касалось важных, с его точки зрения, улик, а небрежно, охапкой.

— Узнаешь? — спросил меня.

Я пожала плечами. Я же не могла со стопроцентной уверенностью заявить, что это та самая шмотка, которая была на подозрительном мужике. Но в то же время сколько здесь, в этом лесу, красных курток может всплыть в промежутке в несколько минут? В несколько коричневых гипюровых кофт я не поверила, и в красные куртки тоже не буду. Даже если это все-таки какая-то другая куртка, не та, что видела я, то где ее владелец?

В итоге я добавила:

— По всей видимости, это она. Только где хозяин?

Федор тем временем озирался по сторонам, будто и впрямь надеялся его увидеть поблизости.

— Ну, я вам не нужóн больше? — Да, именно так, не «нужен», а «нужóн», спросил старик-провожатый и снова одним резким движением прихлопнул комара. — Тогда покеда.

— Да, хорошо, спасибо за помощь, — промямлил мой спутник, немного озадаченный. Видимо, он не знал, что теперь делать со всем этим: с моим рассказом, с курткой, с грибником, с кустами. Ведь по всему выходило, что я ничего не путаю и не обманываю. Я ведь не могла быть в «преступном сговоре» с местными — или как там у них, у полицейских, это называется.

— Пакет? — подсказала я и полезла в свою дамскую сумочку, однако он остановил меня.

— Инесса, это не смогут приобщить к делу. Ну, висит какая-то куртка на дереве. Она ведь не там же, где мы нашли сумку. И не там, где валялась открытка. И не в том месте, где сумка была найдена изначально Раулем.

— Надо к нему вернуться и поговорить с женой, — напомнила я.

— Это, думаю, сделают мои, когда я с ними свяжусь и обрисую ситуацию. Сумочка-то дочкина, тут они не отвертятся никак.

Я не стала уточнять, какую из двух дочерей он имел в виду, и предложила:

— Идем звонить?

— Да.

Весь путь до поля он нес куртку, смяв, в руке. Даже не проверил карманы. Я понимаю, что в чужие вещи лезть нельзя, но эта куртка, как по мне, уже улика в этом деле. Я ведь четко видела ее на мужике, который то ли заманивал меня в лес, то ли прятался от меня в нем, когда я застукала его за слежкой за мной, то ли реально убил Аллу и проверял, не помешает ли ему кто спрятать тело. Последнее мне казалось наиболее вероятным, но как убедить в этом горюющего отца? Ведь без тела он никогда не поверит, что куртка имеет отношение к убийству, так как никого убийства в его понятии вовсе не было!

Вместо того чтобы из более густого леса зайти теперь в пролесок, предшествующий пригорку, Федор свернул в другую сторону — к пруду.

— Куда мы идем?

— Суну куртку в пакет, и возьмем его с собой. — Через сто метров он задал ожидаемый вопрос. — Где пакет?

Я лишь стояла с открытым ртом, потому что уже заметила очередное исчезновение. Пакета с дамской сумочкой Изольды (и Аллы) не было на месте.

— Может, дальше? — предположила я неуверенно. Это место казалось тем самым. Я даже обернулась на ворону, будь она неладна, чтобы убедиться, что расстояние от меня до дерева, где она любила посидеть (но сейчас отсутствовала) было — если меня глазомер не подводит — примерно тем же. А значит, пакет должен валяться под ногами. На всякий случай я обернулась к пруду, расположенному неподалеку. Вот он пляж — тоже метрах в ста. Как и было раньше, когда я стояла и высматривала Федора на пригорке.

В общем, мы потратили еще около часа на поиски, но пакета так и не нашли.

Но на этом сюрпризы не кончились.

— Инесса, в какую игру ты играешь? — строго спросили меня. Вот те раз!

— Федор, ты в своем уме? — начала я раздражаться. — Какая игра?! Ты что, мне не веришь?

— Я об одном только просил — приглядывать за сумкой! А теперь у нас снова