Лишь после этого в атаку пошла 23-я танковая дивизия. Она повторила судьбу 28-й. Потеряв более 60 процентов танков, дивизия также была вынуждена отойти.

Разделавшись с нашим 12-м корпусом, немцы взялись за 3-й. Всё тот же 41-й немецкий корпус окружил советскую 2-ю танковую дивизию, которая стояла на месте без связи, боеприпасов и горючего. Взорвав свои танки, личный состав дивизии мелкими группами стал пробиваться к своим.

В трёхдневном встречном сражении с 41-м танковым корпусом советские 12-й и 3-й мехкорпуса, действовавшие без поддержки пехоты, авиации, тылового обеспечения и связи друг с другом, были разгромлены, потеряв более 1 300 танков.

В донесении начальника автобронетанкового управления советского Северо-Западного фронта от 2 июля говорилось:

«3-й механизированный корпус не существует. Остатки 12-го механизированного корпуса и остатки личного состава 3-го механизированного корпуса необходимо свести вместе и отправить в район города Луга для нового формирования».

Немцам удалось сохранить боеспособность всех своих танковых соединений. Они продолжали двигаться вперёд.

26 июня 56-й танковый корпус немцев, пройдя за четыре дня 400 километров и оставив советские войска глубоко в тылу, вышел к Даугаве. Немцы захватили мосты через реку и овладели плацдармом на противоположном берегу. Путь на Псков был открыт. Войска советского Северо-Западного фронта спешно отходили от Шауляя к Даугаве. Им на пятки наступал 41-й танковый корпус немцев.

– Русские никогда не научатся управлять крупными танковыми соединениями, – делились впечатлениями немецкие офицеры.

Они ошиблись. Пройдут два кровавых года, и русские научатся. А уже на третий год войны генерал Черняховский приведёт свою армию в Восточную Пруссию. Но это уже совсем другая история…

24 января 1945 года 54-й стрелковый корпус генерала Ксенофонтова начал штурм Лабиау (ныне Полесск). К исходу дня город был взят. Ещё не остывшие от горячки боя солдаты наткнулись на уцелевший пивзавод. Огромные бочки были полны свежей хмельной влаги. Завод с немецкой пунктуальностью дисциплинированно работал до последней минуты – персонал разбежался только утром, когда началась советская артподготовка. По цеху бродил лишь один смуглый мужчина с курчавыми волосами.

– Еврей, что ли? – удивился молоденький капитан. – Как же ты тут умудрился уцелеть?

– Нет еврей, – на корявом русском залопотал чернявый. – Испанец! Гарсиа Модесто.

– Вот ни хрена себе! – усмехнулись солдаты. – Но пасаран, что ли? Надо отметить!

В ход пошли фляги, котелки и каски. К пиву добавили «наркомовскую» водочку. Уже к полуночи мало кто из бойцов твёрдо стоял на ногах. Именно в это время фашисты организовали контратаку. Пришлось отходить. Поутру, когда народ протрезвел, солдаты обнаружили в своих рядах испанца. Изрядно хмельного, с трофейным автоматом в руках и полной флягой пива.

– Ну, давай хлебнём по глотку для поправки здоровья, – хлопнул по плечу испанца капитан, – и пойдём завод у фрицев отбивать!

– Вива ла муэрте, – поднял флягу Гарсиа, – и муэрте ла интелихенсия! Да здравствует смерть, да погибнет разум!

– Красиво излагает, шельма, – повернулся к солдатам советский офицер. – А теперь, вперёд. В атаку!

К вечеру Лабиау у немцев отбили. Вместе с пивзаводом и выпивкой.

В тот же день шустрым испанцем заинтересовались контрразведчики из «СМЕРШ» (Смерть шпионам). В штабе дивизии Гарсиа лично допрашивал седой полковник со шрамом на лице.

– Вива ла муэрте, говоришь? – недобро усмехнулся офицер. – Слышали, знаем. Испания, 1937 год. Так франкисты из вашего иностранного легиона орали, когда в атаку шли. Отправим тебя в тыл. В лагерь для военнопленных. Пусть там разбираются.

Заместитель начальника оперотделения лагеря № 159 НКВД СССР старший лейтенант Барабашкин иностранных языков не знал.

Рыночная площадь в центре Лабиау, 20-е годы XX века

В Испании он тоже не был. Но о том, что на стороне фашистов в России сражалась так называемая «Голубая дивизия», сформированная из испанцев, был в курсе.

– Выходит, ты против наших воевал, – старательно «колол» испанца Барабашкин. – Добровольцем, небось, пошёл в «Голубую дивизию», морда фашистская!

– Нет. Не добровольцем, – устало объяснял Гарсиа. – Я не враг. Так получилось. Судьба.

И уроженец города Овьедо (провинция Астурия), 1917 года рождения, образование пять классов начальной школы, холостой, по профессии – мясник, Гарсиа Модесто Серрано выложил всё как на духу.

Окончив пять классов, Гарсиа оставил школу. Отец умер, мать зарабатывала мало, нужно было кормить двух младших братьев и сестру. В 1933 году Гарсиа устроился на городскую бойню – учеником-убойщиком. В это время в Испании уже было неспокойно, назревала революция. Парень сошёлся с отчаянными ребятами – анархистами.

– Нужна громкая акция! – убеждали новые друзья. – Сигнал. Тогда на борьбу с капиталом поднимется весь пролетариат Испании!

Не прошло и трёх месяцев, как такая возможность представилась. Боевики-анархисты пошли на штурм оружейного завода в Овьедо. Гарсиа тоже был в их рядах. Но акция провалилась. Жандармы перестреляли плохо вооружённых анархистов, а уцелевших скрутили. Молодой революционер угодил в тюрьму.

На свободу Гарсиа вышел в 1935 году. А в 1936-м, после очередных выборов, к власти в Испании пришли левые. Теперь в правительстве заседали республиканцы, социалисты, анархисты и коммунисты. Профашистски настроенные военные во главе с генералом Франко подняли мятеж. Началась гражданская война.

На помощь мятежникам пришли нацистская Германия и фашистская Италия. Войска генерала Франко наступали на Мадрид.

– Но пасаран! – бросила клич «пламенная революционерка» Долорес Ибаррури. – Они не пройдут!

Правительство в срочном порядке начало формировать новую армию, и Гарсиа без раздумий записался в батальон «Кровь Октября» (названный так в честь революции 1917 года в России). На фронте он впервые познакомился с русскими – лихими ребятами, добровольно приехавшими сражаться с фашистами.

Дрались республиканцы отчаянно, но сила была на стороне Франко – его войска медленно, но верно теснили антифашистов к границе с Францией. В октябре 1937 года Гарсиа был ранен и попал в плен.