И Джейк, и Джесси настолько привыкли к монете, что она стала частью нашего процесса принятия решений. Может быть, они еще не поддерживают меня, но по крайней мере понимают. Монета решает, что Джейк поедет к собору Святого Павла, а я отправлюсь на центральную улицу Лондона – Стрэнд. С трудом добираюсь до станции метро, зажатый в толпе, которая движется туда же. Выхожу со станции «Чаринг-Кросс». Невероятно, что Джесси сможет пробежать такое расстояние! При виде здания Национальной галереи, которое возвышается на Трафальгарской площади, я решаю заглянуть в бесплатный туалет при музее, прежде чем простоять на тротуаре еще час.

Очередь в галерею буквально обвивается вокруг фасада здания: как и положено в таких местах, на входе проводится проверка сумок, и сегодня здесь, похоже, дежурит особо бдительный охранник. Я становлюсь в очередь и наклоняюсь завязать шнурки, случайно толкая девушку впереди своей единорожьей повязкой.

– О, простите, это был мой рог, – говорю я выпрямляясь, и она оборачивается.

Прозвучало как-то двусмысленно.

Я замираю, когда вижу ее лицо, и неловко застываю в позе, которая представляет собой что-то среднее между «присел» и «встал».

Вау!

Если бы Джейк спросил меня сейчас, какой у меня типаж девушки, я бы ответил ему: вот он, мой типаж! Мое лицо расплывается в улыбке.

Она прекрасна. Естественная красота, с минимальным макияжем. Густые брови и великолепные темные глаза, каштановые волосы небрежно собраны в пучок, и она носит большие модные серебряные серьги-кольца.

Выпрямись, Джош.

Пару секунд мы молчим. Я не могу не смотреть на нее, и она, кажется, смотрит на меня не менее пристально. Мы глядим друг другу в глаза как зачарованные. Мы совершенно точно не встречались раньше, и все же в ней есть что-то очень знакомое.

– Не беспокойся. Красивый джемпер, – наконец говорит она. – Как дела у Джесси? Она уже закончила свой забег? – девушка читает надпись на моем джемпере.

Я чувствую, что мучительно краснею, и от этого смущаюсь еще больше.

– Пока нет, еще бежит. Я просто решил сделать перерыв, прежде чем продолжу болеть за… свою подругу, – старательно подчеркиваю голосом слово подруга, чтобы она не думала, что Джесси – это что-то большее для меня.

Получилось даже слишком убедительно. С таким же успехом можно было прокричать, что я одинок и что она мне нравится.

Я понимаю, что смотрю девушке в глаза, не моргая. Отвожу взгляд и замечаю, что она одета в джинсы, кроссовки и желтую куртку, а в руках у нее книга в мягкой обложке и сумочка. Очередь продвигается вперед. Минуту назад я мечтал попасть в музей побыстрее, но теперь хочу, чтобы охранник проверял каждый предмет в сумке каждого посетителя, – тогда я смогу говорить с ней подольше.

– Ты тоже пришла посмотреть марафон? – Отчаянно пытаюсь поддержать разговор, пока она снова не отвернулась.

– Нет, не поверишь, но я собираюсь посмотреть на картины, – улыбается она. – Я думала, что в галерее будет тихо, пока все остальные наблюдают за марафоном, но теперь я в этом не уверена. А ты собираешься посмотреть что-то конкретное?

Тут подходит наша очередь. Охранник машет ей рукой, не утруждаясь проверкой ее маленькой сумочки, украшенной значками. Девушка топчется в фойе, ожидая, когда я присоединюсь к ней и отвечу на вопрос.

– Простите, сэр, можно заглянуть в вашу сумку, пожалуйста? – высокий строгий охранник раздражен тем, что я не подготовился к осмотру заранее.

Я не мог подготовить сумку заранее. Я разговаривал с самой совершенной в мире девушкой.

– Пожалуйста, откройте сумки заранее: это ускорит процесс! – кричит он людям в очереди позади меня.

Я открываю сумку, и он подозрительно долго проверяет ее содержимое, даже вытаскивает мою бутылку воды. Не пойму, что его смущает.

– Не могли бы вы отойти на минутку, сэр?

Когда девушка оглядывается, чтобы проверить, иду ли я за ней, я улыбаюсь, а затем закатываю глаза, когда меня задерживают. Она раскачивается с пятки на носок, словно раздумывая, стоит ли ждать меня.

Охранник бормочет в рацию какой-то код, и я остаюсь ждать в углу, пока он впускает в галерею новую партию посетителей. Вижу рядом табличку с надписью «Сегодня проверка сумок не проводится». Они что, не проверяют сумки в те дни, когда террористы уходят на выходные? Другой охранник, предположительно старший по званию, подходит к нам и что-то бормочет первому охраннику. Оба смотрят на меня. Еще одна волна туристов врывается внутрь, загораживая девушку, и она исчезает в их толпе.

– Простите, сэр, нужно было проверить, не считается ли рог на вашей голове оскорблением чувств или оружием. Мне сообщили, что все в порядке и вам можно войти. Но не могли бы вы снять его и нести в руках? Извините за задержку.

Да, ты должен извиниться.

Я забыл, что мне был нужен туалет, и поспешно обхожу молодого рыжеволосого мужчину, держащего в руках считыватель для карт. Перепрыгиваю через ступеньки – и уже на полпути вверх, посреди большой каменной лестницы, он обращается ко мне с просьбой о пожертвовании.

Когда я наконец добираюсь до самого верха, я вижу два указателя.

Слева: 1200–1500 Беллини, Ван Эйк, Пьеро, Рафаэль, Учелло

Справа: 1500–1600 Тициан, Гольбейн, Бронзино, Массейс, Веронезе

В какую сторону она пошла?

Монета подсказывает, что направо.

Я спешу мимо бесценных работ, не обращая на них внимания. Смотрю только на людей, которые сидят, бродят по залам, восхищаются картинами, – пытаюсь ее найти. Каждый раз, когда попадается кто-нибудь в желтой куртке, мое сердце колотится как бешеное.

Каждая девушка, которую я вижу, напоминает незнакомку. Переступаю порог между залами. Здесь темные половицы сменяются светлыми, обои меняют цвет с красной смородины до клюквы. Деревянный пол поскрипывает под моими шагами.

Где же она?

Добираюсь до центральной лестницы и раздумываю, идти ли мне дальше или лучше вернуться и обойти здесь все еще раз. Неужели она уже забрела так далеко? Монета велит мне вернуться. Сердце на мгновение замирает: а вдруг у нее здесь назначена встреча? Может быть, у нее есть парень. Или даже муж. Я не посмотрел, носит ли она кольцо… Добираюсь до новой развилки, и монета приказывает повернуть налево. Зал заполнен людьми, собравшимися вокруг одной картины.

Картина «Послы» Ганса Гольбейна.

Я изучал эту картину в университете во время лекций о Тюдорах – впрочем, ничего о ней не помню, кроме оптической иллюзии черепа, нарисованного на полу. Его можно увидеть, если смотреть на картину справа под определенным углом. Группа туристов роится вокруг меня, пытаясь рассмотреть полотно поближе. Разворачиваюсь, чтобы выбраться из толпы, и натыкаюсь на человека, делающего снимок.

– Извините, – говорим мы оба, прежде чем я осознаю, в кого