Это она.

– Еще раз здравствуй. Значит, тебя пропустили? – улыбается девушка.

– Да, в конце концов пропустили. Кажется, мой рог единорога показался им оружием. В наши дни их используют все террористы, – я нервно смеюсь над собственной шуткой.

– Извини, я бы подождала тебя…

– Все в порядке, – я улыбаюсь ей в ответ.

Зачарованно смотрю на нее, пытаясь придумать, что сказать, но во рту пересохло. Меня чуть не сбивает с ног турист, пробирающийся поближе к картине. Девушка хихикает. Мы ничего не говорим, только улыбаемся друг другу.

– Я здесь не для того, чтобы посмотреть на что-то конкретное, просто разглядываю… Это я отвечаю на твой вопрос. Ну, на тот, что ты задала в очереди, – заикаясь говорю я.

– Здесь так много картин, которые нужно посмотреть, правда? Я понятия не имею, куда идти и с чего начать.

– Я знаю, это что-то вроде лабиринта, – отвечаю я. – Я помню, когда был ребенком, дедушка всегда сначала водил меня в сувенирный магазин, прежде чем отправляться в галерею. Он покупал несколько открыток с картинами, и потом мы искали оригиналы. Это было похоже на охоту за сокровищами.

– Ух ты! Отличная идея, – говорит она. – Может, так и поступим?

Я все еще улыбаюсь, как безмозглый дурак.

– Да-да. С удовольствием. Давай так и сделаем.

Мы идем в сувенирный магазин и начинаем просматривать открытки.

– Сколько мы выберем? – спрашивает она.

Ты можешь взять хоть все, если хочешь. Я был бы счастлив остаться здесь с тобой навсегда.

– Может, возьмем по несколько штук?

Я выбираю несколько открыток с левой сторо-ны стеллажа, а она – с правой, и мы направляемся к кассе.

– Вы платите отдельно? Или вместе?

– Я заплачу, – быстро вмешиваюсь я.

– Ты уверен?

– Да, конечно.

– Хорошо, большое спасибо.

Мы выходим из магазина и возвращаемся в галерею.

– Хорошо, что будем искать? – спрашиваю я, глядя на открытки, которые она выбрала.

– Я выбрала одну Каналетто, одну Ренуара, Дега… – Мы стоим в углу зала, пока она перебирает их, показывая мне. – И «Подсолнухи» Ван Гога. Знаю, что это довольно банально, но хочу их увидеть. Вообще-то, сегодня я пришла ради них.

– Значит, ты большая поклонница Ван Гога? – спрашиваю я.

– Я бы не сказала, что большая поклонница, но я только что прочитала письма, которые он написал своему брату. Они довольно интересные.

– Я не знал, что он еще и писатель, я знаком только с основами… Отрезанное ухо, самоубийство, ну… все эти оптимистичные вещи.

Она громко смеется, и мы медленно идем дальше, поглощенные разговором.

– Честно говоря, раньше я мало что знала о нем. А сейчас работаю за границей в английском книжном магазине и в галерее по соседству увидела его картину «Подсолнухи». Как-то неправильно, что я никогда не видела эту версию картины, хотя сама из Лондона. Вот и решила зайти в галерею и посмотреть на нее, пока я здесь.

– Где… – я начинаю спрашивать, где она работает, но не успеваю, так как она продолжает говорить.

– Это довольно… Прости, о чем ты собирался спросить?

– Нет, только после тебя, продолжай.

– Извини, я просто хотела сказать, что довольно грустно читать о его жизни. У него было разбито сердце, он так страдал. Ты знаешь, что он сделал предложение трем разным женщинам и все они отвергли его?

– Бедняга, – говорю я, сохраняя невозмутимое выражение лица. Смотрю на ее левую руку, чтобы увидеть, носит ли она кольцо. К счастью, на ее безымянном пальце ничего нет.

– После того как третья женщина сказала ему «нет», он продолжал посылать ей письма и поехал в Амстердам, чтобы найти ее, но она не захотела его видеть.

– Значит, он был недостаточно крут для нее, – шучу я, зная, что он чувствовал.

– Нет, определенно не был, но знаешь что? Мне это очень нравится. Есть общепризнанная версия, что эта женщина была его двоюродной сестрой, что тоже немного странно. Но я не о том. Сейчас люди иначе проявляют свои чувства. И поступки совсем другие. Например, поставить суперлайк кому-нибудь в Тиндере…

– …или послать личное сообщение.

– Вот именно! Печально, правда? Неудивительно, что говорят, будто романтика умерла.

– Значит, ты хочешь, чтобы кто-нибудь отрезал для тебя ухо?

– Ладно, возможно, это уже слишком.

– Почему «слишком»? Я как раз собирался отрезать свое и отдать его тебе.

Что я делаю? Я шучу про отрезанное ухо?

– Извини, – смеется она и похлопывает меня по плечу, когда мы останавливаемся и снова смотрим друг другу в глаза.

– Мы уже пропустили одну картину, – говорю я, указывая на пейзаж Венеции, мимо которого мы только что прошли.

– Нам нужно перестать болтать и сосредоточиться, – шутит она.

Мы подходим ближе к картине.

– Мне очень нравится Каналетто, – говорит она, любуясь его работой.

– Мне тоже. Его детали поразительны, правда же? – я понимаю, что согласился бы с ней, даже если бы ненавидел эту картину. – Ты когда-нибудь была в Венеции?

– Вообще-то нет. Я бы с удовольствием поехала туда, но я бы хотела побывать абсолютно везде, в этом-то и проблема.

Я мысленно планирую наше первое свидание, представляю наш первый поцелуй и то, как мы впервые скажем друг другу: «Я люблю тебя». Представляю наши романтические поездки во Францию, Италию или Испанию, где мы будем проводить блаженные вечера, гуляя рука об руку и заходя в небольшие книжные магазины. Сочиняю свою свадебную речь. Выбираю имена нашим детям.

– Так, одну картину мы нашли. Что у нас дальше? – спрашиваю я.

– Ищем Ренуара и Дега.

– Думаю, они здесь, – указываю я и веду ее в соседний зал. – Ты так говоришь об искусстве, будто очень хорошо в нем разбираешься.

– Нет, я на самом деле мало что знаю. Я больше люблю книги, но мне нравятся и такие картины, – она смотрит на работы импрессионистов, мимо которых мы проходим, и останавливается возле некоторых картин. – Вчера я ходила в «Тейт Модерн» и поняла, что в современном искусстве вообще ничего не понимаю.

– Ты имеешь в виду холсты, на которых изображено пятнышко краски?

– Да, или одинокий кусок веревки.

– Ты слышала историю, как кто-то оставил пару обуви в углу Музея современного искусства в Нью-Йорке, и все решили, что это инсталляция?

Когда она смеется, ее темные глаза щурятся.

– Я всегда хотела узнать, искренне ли художник верит в то, что его работа хороша, или он просто смеется над всеми, – она улыбается.

– Понимаю тебя. Так забавно читать некоторые описания к работам. Они такие претенциозные.

Мы смеемся и ловим взгляды друг друга, забывая, что нас окружают сотни людей. На секунду мы остаемся только вдвоем.

И тут я вспоминаю, зачем приехал в Лондон, и быстро достаю телефон.

– О, тебе пора