не дергался. Обошлось. Остался живой, хотя таких, как он, желавших бежать, было достаточно. Кончили печально. Потерь было много. И, самое главное, разбит склад боеприпасов, прямым попаданием. А там были гранаты и снаряды для БМ-21 «Град», и танковые боеприпасы. То, что могло взорваться, взорвалось и периодически исправно взрывалось далее. А вот снаряды к БМ устроили целый фейерверк. Хорошо летали! И в разные стороны.

Ну, налет пережили, все, что должно было взорваться — взорвалось и разлетелось. Нужно искать наших. Кто, где? Не нужна ли помощь? Выбрались из укрытия и — чудо, никого в районе нет. Коля говорит — «Я так играть не буду и уезжаю домой. В Лубанго. Работы тут нет, а голову потерять — запросто!». И уехал. Решили мы с Алексеем посмотреть, что со складом. Посмотрели — горелая поляна. И тротилом воняет! Пить охота, а все баки питьевые разбиты. Вернулись к своим укрытиям, взяли свои рюкзаки и двинулись в сторону КП бригады в надежде, что будет попутка или найдем питьевую воду. Воду действительно нашли, хорошую. Наполнили фляги, и жизнь показалась веселей. Осталось найти машину. Дошли до шоссе на Кааму. Ни одной машины! Ни туда, ни оттуда, пусто. Только по обочине идет цепочка черненьких солдат, и в нашу сторону. Решили перейти шоссе и устроиться на полянке, на бревнышке посидеть и покурить. Подождать ребяток и посмотреть, кто такие. Ждали достаточно долго. Наконец они появились. С первого взгляда было понятно, что это не чужаки. Слишком растерянный и испуганный вид. Спрашиваем, почему долго шли? Отвечают, что боялись, а вдруг вы, т. е. мы с Лешей, южноафриканцы. А автоматы, почему убрали за спину? А мы вас узнали! На Алексея — ты советник нашего батальона, а ты, на меня, советник больших пушек. Ну, что Алексея знают понятно, но откуда знают меня? В бригаде я человек совершенно новый и знали меня только несколько людей. Меня это насторожило, и я предложил Леше забрать их с собой на КП. Направили их вперед, а сами пошли следом. Шли часа полтора, все-таки далеко район от КП. По дороге нашли кучу медикаментов, в том числе и полезных для нас, сваленных в кучу на землю. Как из самосвала. Набрали себе перевязочных средств, мази от комаров, еще что-то полезное и двинулись дальше. Пришли на КП, а там уже все наши, собираются нас ехать искать. Сказали им, что мы с Лешей думаем по этому поводу. Показали Фарушко приведенных солдат. Их тотчас же забрала безопасность, и я никого больше не видел. Рассказали про медикаменты, комбриг не поверил. Пришлось пригласить проехаться, чтоб убедился. Что он потом говорил своим медикам не известно. Думаю, что приятного мало. Мужик был резкий.

К вечеру стали с ребятами решать, где же нам все-таки жить. То ли в районе, то ли около КП. Решили, что около КП как-то надежнее. Частично КП был перекрыт литым бетоном, не блоками, и добежать до него — всего ничего. Выбрали место под развесистым деревом, выкопали щель на всех, нашли матрацы, одеяла, и улеглись, выставив охрану, спать. Несколько дней прожили под деревом, и опять налет. Но не непосредственно на КП, а около. Но бак с питьевой водой разбило. А пить хочется, но перетерпели до вечера и напились от пуза. В один из дней пришла информация, что 11 бригада разбита полностью, некоторые советники погибли, и женщины тоже, кто-то попал в плен к бурам. И, якобы, буры концентрируют войска около Каамы. Я уехал на НП дивизиона.

Просмотрели с Ранжелом внимательно весь горизонт в дальномер, забрались на свое дерево. Признаков присутствия противника обнаружено не было, не видно даже пыли над проселочными дорогами и тропами. А ведь сухой сезон еще, земля сухая, пыль от малейшего дуновения ветерка. А раз пыли нет, значит, и присутствия больших масс войск нет. Закон природы. Не могут же буры на танках и БТР по воздуху летать. А двигаться по-другому они не умеют. Пыль должна быть. Только слезли с дерева и забрались под крышу укрытия, как услыхали нарастающий гул. И сразу же разрывы от НУРСов, треск зениток. И все это в стороне огневых позиций дивизиона. С огневых докладывают, что взрывы от НУРС на поле и среди окраинных хижин Каамы, орудия готовы к ведению огня. С правой стороны, чуть выше уровня НП проходят вертолеты буров. Впереди легкий «Алуэт», а за ним несколько транспортно-боевых «Пум». Направление — в сторону огневых. Предупреждаем штаб дивизиона о готовности к отражению атаки десанта. Ну, и доложили в штаб бригады о возможном десанте и предполагаемом месте его высадки. Очень странно, но средства ПВО бригады по вертолетам огонь не вели, только по атаковавшим самолетам. А ведь вертолеты прошли прямо над позицией танковой роты, а там ДШКМ (12,7-мм зенитный пулемет) на каждом танке. И рядом позиция роты ПВО. И высота пролета вертушек не более 100 метров! Самолеты изображают атаку на позиции батальона, перекрывавшего шоссе на въезде в Кааму с юго-востока, но огня не открывают. И средства ПВО молчат. Вертушки пролетели и… скрылись в сторону юга. По темноте поехали с Ранжелом на огневые позиции. Слева от шоссе, на окраине Каамы, светятся красные угли от сгоревших заборов и хижин. Страшная картина. На позициях порядок, маскировка не нарушена. У орудий постоянно находятся дежурные номера и один полный орудийный расчет от батареи. Обошли все позиции. Как могли, поговорили с солдатами и офицерами. И у всех один вопрос — почему не стреляли зенитки? Что Ранжел и я могли ответить, сами в недоумении. Если бы вертолеты сели на поле, то орудия дивизиона открыли бы огонь, а раз они пролетели мимо, то зачем сотрясать воздух? Видимо этими или другими какими соображениями руководствовались и зенитчики. Бомбят по пустому месту. А летят мимо, ну и… пусть летят. Штаб бригады передал на позиции дивизиона сигнал отбоя воздушной тревоги.

Я остался на огневых позициях дивизиона, а Ранжел уехал на наблюдательный пункт. Что бы там штаб бригады не выдумывал, а ответственность за юго-восточное направление все-таки на дивизионе и батальоне Леши Степаненко. Он был рядом с Ранжелом. Начштаба Долизи установил порядок дежурства, и на позициях все успокоилось. Утром я увидел вот такую картину.

Кстати, ранее приведенные снимки были сделаны на НП минут за