назад, и кто атаковал бригаду? Оказывается, бомбили боевые порядки батальонов, но потерь нет, разрушенных позиций тоже нет. Бомбили осколочными, так называемыми фрагментными бомбами. Они воронок не оставляют, секут все вокруг осколками по высоте, примерно, метр. А куда же стреляли? А по всем целям, которые заранее определили и по которым подготовили данные для стрельбы. Но враг-то подходил? Да подходил, разведчики видели, и они вызывали огонь батарей. А Ранжел, ты видел? Так, кое-что… Становится понятно, что подходила разведка буров, пыталась подойти к бригаде, причем попытки были с трех направлений. И была отогнана. Крупных сил не было. Что ж, будем ждать следующей атаки. Для себя я решил, что ни при каких условиях больше из дивизиона не уеду. Только при замене. Репутация дороже.

В один из дней Фарушко на КП предупредил всех советников, чтобы не разъезжались по подразделениям, а собирались в городок, в штаб бригады на большое совещание. Прибудет, мол, высокое начальство. Приехали в городок, а там, оказывается, приехал и уже находится в штабе бригады Главный Военный Советник в Анголе генерал Шахнович. С ним еще несколько генералов из Москвы. Приехали разбираться, что произошло. Домик штаба оцепили, машины стоят открыто, в том числе машина главного, кажется «тойота». Прямо пикник! А советников-то, советников! Стольких и в округе нет. Кроме наших, из бригад округа, и то не всех, еще из каких-то бригад. Все мы топчемся перед домиком штаба. А в штабе, как я понял, идет заслушивание советников командиров бригад. Хотя откуда они взяли окружных-то? Их то всего два, и из них один новенький, еще не в курсе. Наконец пригласили заходить в зал для беседы с московским генералом. С начала нас распекали за то, что не удержали… Потом нам сказали, что нашими силами юг Анголы будет освобожден! Вон ведь, какие мы молодцы! И вообще у нас тут прямо-таки курортная обстановка, какие там самолеты и обстрелы! Выдав все это, приезжее начальство, наконец, соизволило поинтересоваться нашим мнением, в основном, что нам нужно для победы. Помнится, Слава Гловяк сказал о необходимости усиления ПВО бригад более современными, по сравнению с имеющимися, средствами борьбы. Ему резонно возразили: «Вам что ж, еще и наши расчеты прислать вдобавок? Справляйтесь сами». Больше ни у кого не появилось желания высказываться. Я попросил слова и развил мысль Славы, заявив, что пусть наши, пусть на пару-тройку месяцев, но чтоб завалили нескольких летунов. Гарантия, что летать, как минимум полгода, не будут. В Шангонго в 1980 году сбили одного, так три месяца не летали. И еще, на фронтах Отечественной войны части и подразделения периодически отводились в тыл, хотя бы помыться, избавиться от вшей. А у нас, как встали в оборону, так и все. Никаких смен и отводов в тыл. А люди по-разному реагируют на сложную обстановку, могут быть нервные срывы. И еще, длительное пребывание в такой сложной обстановке без отдыха не способствует качественному выполнению своих обязанностей. Вот такое, примерно, выступление начальство восприняло негативно. Мне было заявлено, что если бы меня персонально не знали, то подумали бы, что выступает трус и паникер, боящийся сложностей. После таких слов мне было уже все равно, кто еще выступал и что говорил. Я просто понял, что принял ранее правильное решение оставаться с дивизионом при любых обстоятельствах. Остальное для меня было совершенно не важным. Что там было еще, плохо помню, кажется, на этом собрание закончилось. Главный быстренько на «тойоте» смотался, за ним все остальные, ну а бригадные снова в саванну, под дерево. Помнится, что это событие мы не обсуждали, все и так было ясно. Через день или два мы со Степаном отпросились поехать в городок, в домики, помыться и постирать одежду. Степан взял в своем дивизионе машину и мы поехали. Время было после обеда, ближе к вечеру. Приехали, помылись теплой, нагретой на солнце водой, простирали одежду и повесили сушиться на солнышко. Так пробыли в домике до самого заката и даже чуть позднее. Возвращались под дерево в густых сумерках. Еще дорогу видно, но через пять-десять минут будет темно. В общем, удачно. Доложили старшему, что приехали, и я пошел на КП дивизиона, благо, что было близко. Переговорил с Долизи о мероприятиях на следующий день и пошел спать. Разбудил меня сигнал воздушной тревоги. Выскочил в окоп. В Кааме взрывы и дым. А над городком, таким красивым ромбиком, уходит на солнце группа самолетов. Потом такой же второй заход, и все…. Кааму разбили.

Впечатление было такое, что нас со Степаном видели и решили, что советники будут ночевать.

Ну, не конкретно мы, а советники вообще. Других-то не видели, видели только нас, а вот как мы уехали, кто-то проморгал. Результат — удар по пустому месту. Но городок пострадал. Этот налет навел меня на мысль о подготовке ложных огневых позиций для дивизиона. И на необходимость смены огневых позиций после каждой стрельбы. Таких позиций было подготовлено, если мне не изменяет память, всего пять. Они были оборудованы, как и настоящие, ими мы пользовались, но на одной ставили примитивные макеты орудий, несколько бревен, изображавших ствол и станины, и небрежно замаскированные. Больше одной такой позиции делать было нельзя, подозрительно. Вот на одной из позиций, на окраине Каамы, у сгоревшего локатора, Долизи и я нашли огромные кошачьи следы. Нам стало ясно, что занимать здесь позицию не стоит. Солдатики будут бояться львов больше, чем неприятеля. Здесь поставили бревна, и больше эту позицию не посещали. Выбрали другую, на замену. Интересно, что охотник Ранжел, осмотрев следы, определил, что тут побывал не один лев, а прайд. Это было для всех на КП бригады неожиданной новостью. До этого времени львы так близко к Кааме не подходили. Что-то их пугало в саванне.

Прошло еще немного времени и опять воздушная тревога, с утра пораньше. Прислушались, самолеты слышны, но вроде далеко. Поскорее собрались и бегом под прикрытие бетона, на КП.

И как будто угадали. Взрывы постепенно стали приближаться. Я просто физически чувствовал, как они ложатся все ближе и ближе к КП. Причем взрывы тяжелые. Постарались вжаться в простенки между помещениями, больше надежды, что не обрушится при попадании. Разрывы рядом, попадания нет, проходят чуть дальше и прекращаются. Звонят телефоны, Фарушко кричит: «Советникам в машину и на реку, начальнику разведки взять