– Ну, ты как? – осторожно спрашиваю я.

– Хорошо, – резко отвечает Тим. То ли он простил меня за то, что я не сыграла роль банкомата, то ли мучается головной болью. Вероятно, и то и другое.

– Серьезно? Ведь работа тут… ну, серьезная.

– Ага, судьба мира напрямую зависит от бассейна «Лагуна» в водно-теннисном клубе. Все понял. Я к твоим услугам. – Тим салютует мне, а смотрит в сторону, потом выдавливает на ладонь солнцезащитный крем и наносит себе на бледную грудь.

– Я не шучу. Дурака валять здесь нельзя. В «Лагуне» маленькие дети, и нам…

Тим обрывает меня, положив ладонь на руку:

– Ага-ага. К черту нравоучения, Принцесса на горошине! Я все понимаю. – Тим снимает очки, прижимает руку к сердцу и растягивает губы в фальшивой улыбке. – Я с похмелья, но трезв. Развлекаться буду после трудового дня. Теперь отстань и займись своей работой.

– Ты часть моей работы. Я должна показать тебе, где форма. Погоди!

Я ставлю на вышку плакат с надписью «Спасатель на перерыве», через кусты пробираюсь в «Лагуне» и ставлю такое же объявление там. Мамочки, ждущие у ворот с детишками и кучей надувных игрушек, смотрят недовольно.

– Еще пять минут, – заявляю я непререкаемым тоном и добавляю: – Необходимо решить вопрос, связанный с безопасностью.

Потный и озабоченный Тим бредет за мной по лабиринту коридоров к складу с формой. Мы проходим уборные с тяжелыми дубовыми дверями и вывесками, на которых написано «Соленые псы», «Чайки», сначала буквами, потом морскими флажками.

– Меня сейчас вырвет, – заявляет Тим.

– Очень смешно, ага, только…

Тим хватает меня за рукав:

– Это правда. Подожди! – Он быстро исчезает в мужской уборной.

Беда… Я отодвигаюсь от двери, чтобы ничего не слышать. Минут через пять Тим возвращается.

– Что? – спрашивает он воинственно.

– Ничего.

– Вот именно.

Мы добираемся со склада с формой.

– Вот твоя форма и принадлежности. – Я протягиваю Тиму полотенце, панаму, куртку и свисток, которые полагаются спасателю. Еще темно-синие пляжные шорты с золотым гербом клуба.

– Да ты шутишь! Здесь нельзя носить свою одежду?

– Не-а. Нужно демонстрировать герб водно-теннисного клуба, – объясняю я, стараясь сохранить невозмутимый вид.

– Саманта, мать твою, я это носить не могу. Как в таком цеплять и заваливать красивых телок?

– Ты должен людей спасать, а не цеплять телок.

– Заткнись, Саманта!

Разговоры наши – сказка про белого бычка.

Раз, и я водружаю панаму с броской эмблемой Тиму на голову. Срывает он ее даже быстрее, чем говорит:

– Панама – дополнительное «ни за что на свете». Ты сама панамку носишь?

– Нет. Неизвестно почему, но панамы полагаются лишь парням. У меня только курточка с гербом.

– Только не этому парню. Да я лучше женскую форму надену.

* * *

О Тиме я не беспокоюсь. Это бессмысленно. Да и спасателю скучать некогда. В дальнем конце олимпийского бассейна пожилые дамы занимаются аквааэробикой. Их место огорожено веревкой, но дети то и дело прыгают туда «бомбочкой», брызгают водой на старушек и нарушают их спокойствие. Обязательно попадется малыш без подгузника для купания, хотя значки-напоминания на каждом шагу. Приходится беседовать с матерью, которая почти наверняка воспринимает замечание в штыки:

– Пейтон пользуется горшком с одиннадцати месяцев. Подгузник ей не нужен.

В два часа бассейн практически пустеет, и мне можно немного расслабиться.

Малышей увезли домой на дневной сон. У воды остались лишь отдыхающие и загорающие. От долгого сиденья на пластмассовой вышке я вспотела и перегрелась. Я спускаюсь, свищу в свисток и ставлю плакат с надписью «Спасатель на перерыве», решив выпить содовой в баре, чтобы охладиться.

– Я на перерыв. Принести тебе попить? – кричу я Тиму.

– Только если сорок градусов крепостью, – орет он в ответ сквозь кусты и гранитные камни, отделяющие олимпийский бассейн от «Лагуны».

За спиной у меня звонят в дверь черного хода. Странно. Члены клуба отмечаются на проходной. Черный ход только для доставок, а Нэн про новую партию сувенирки не говорила.

Я открываю дверь – передо мной мистер Гарретт со связкой брусьев два на четыре. Глазам своим не верю! Бодрый, хорошо загорелый на фоне кремовых ворот, он словно попал сюда из другого фильма. При виде меня мистер Гарретт широко улыбается:

– Саманта! Джейс говорил, что ты здесь работаешь, но мы не знали, когда твоя смена. Вот он обрадуется!

Потертая куртка с эмблемой и купальник с глупым золотым гербом – наряд у меня невзрачный, но мистер Гарретт словно не замечает.

– Это первая часть партии, – сообщает он. – Ты в курсе, куда нести?

Брусья? Понятия не имею. На лице у меня, очевидно, написано то же самое.

– Ничего страшного. Я позвоню завхозу прежде, чем заносить остальное.

Я не знала, что магазин мистера Гарретта торгует пиломатериалами. О его магазине я не знаю ничего. Почему-то мне становится стыдно, словно знать следовало.

Пока мистер Гарретт звонит, я смотрю ему через плечо за ворота. Над кузовом старого зеленого пикапа склонился не кто иной, как Джейс. У меня аж пульс учащается. Почему прежде наши с ним миры существовали строго порознь, а теперь то и дело переплетаются?

– Ага! – Мистер Гарретт захлопывает телефон. – Брусья нужно сложить прямо здесь, между двумя бассейнами. Похоже, здесь построят что-то вроде тики-бара.

Точно… Тики-бар великолепно сочетается со стилем эпохи Генриха VIII, которой пропитан клуб! «Эй, девица, подай мне блюдо из скорпионов!» Я смотрю за кусты, но Тима не вижу, лишь струйку сигаретного дыма.

– Сэм!

Потный от летнего зноя, Джейс несет брусья на плече. Он в джинсах и толстых хозяйственных перчатках. Брусья с грохотом падают на площадку перед бассейном, и взмокший, разгоряченный Джейс подходит за поцелуем. Ладони в перчатках такие грубые, у губ вкус коричной жвачки… Я отстраняюсь, вдруг сообразив, что на бассейн выходят окна мистера Леннокса, а Тим менее чем в двадцати футах отсюда. И Нэн. Не говоря уже о миссис Хендерсон, которая загорает неподалеку. Она член Клуба садоводов, как и мама.

Джейс отступает на шаг и смотрит на меня, приподняв брови:

– Ты теперь адмирал? – Таких слов я от него не жду. Он касается золотого галуна у меня на куртке: – Большой прогресс по сравнению с «Завтраком на палубу!». – Джейс улыбается. – Я должен отдать тебе честь?

– Пожалуйста, не надо!

Джейс снова наклоняется за поцелуем. Я замираю и краем глаза вижу, как миссис Хендерсон садится, прижав сотовый к уху. Мамин номер у нее не на ускоренном наборе?