голодный… Я, быстро дожевав то, что было, с видом запасливого хомяка откусила еще раз, слегка нечленораздельно предложила половину бутерброда:

— Будеф-ф? — и протянула еду законнику.

Тот, видимо не ожидавший подобного, в первую секунду сморгнул, а потом произнес:

— Не откажусь.

А после только я и видела свой бутерброд. Ящерюга проглотил его за один укус. Глядя на это, я поняла: не так тяжело поймать дракона, как его прокормить! Хотя о чем это я? Какое прокормить? У нас же договор: находим брата — и я исчезаю. Так что не о чем и думать! И даже думать в сторону того, чтобы об этом думать и…

— У тебя соус вот тут остался, — вдруг произнёс Рохт.

И мало ему было сказать, еще и руку протянул. Ладно бы к себе, чтобы показать, где именно я запачкалась. Так нет. Ко мне!

Мужские пальцы коснулись моего лица и замерли. И они, и я, и дракон. Это было странное ощущение. Вроде бы, просто дотронулись до лица. А показалось — до души. Нежно, едва ощутимо, но так, что я знала: этот момент я запомню надолго. Возможно, навсегда.

Мы стояли посреди натянутого, как трос над пропастью, молчания. Не говоря ни слова. Не издавая ни звука. Кажется, даже не дыша. Говорили наши сердца, наши взгляды…

На висках Рохта начала проступать чешуя, а зрачок стал вытягиваться, радужка заалела, будто в ней отражались отблески пожара, что бесновался в груди дракона. Или это в моей так сильно пекло?

Со мной такое было впервые. Будто кто-то разом выкачал весь кислород вокруг. Эй! Вы! Хватит! Верните его обратно! И мою голову тоже. А то я ее, кажется, потеряла. И сама потерялась. Испарилась из этой реальности. Ничего не видела, не ощущала, кроме горячего дыхания дракона, что касалось моего виска.

Вдруг стало так жарко, что легкая блузка показалась нестерпимо плотной. Еще немного — и я точно в ней изжарюсь. Я нервно выдохнула и постаралась сосредоточить внимание на чем-то нейтральном. Например, на шее дракона. Да! Точно! Шея! Она всяко лучше глаз Рохта, в которых можно утонуть, соблазнительных мужских губ…

Я с усилием сконцентрировалась на мужском кадыке. Тот дернулся. Да и в целом, судя по дыханию ящерюги, с самообладанием у дракона было сейчас немногим лучше, чем у меня. И это заставило вновь посмотреть в лицо Рохта. Он нахмурился, продолжая неотрывно глядеть на меня, и даже подался чуть вперед. Его дыхание я чувствовала уже на своих губах.

Дракон замер в самую последнюю секунду. Его губы сжались в линию, тело напряглось, словно он приготовился к сражению. Только с кем? Не со мной же. Тогда… с собой?

Рохт тяжело выдохнул и четко, я бы сказала, даже излишне по-деловому провел пальцем по моей коже, стирая соус. И сделал шаг назад.

Только я успела заметить, что пальцы, которыми он меня касался, дракон сжал в кулак. Да так, что костяшки побелели.

— Вернемся в лечебницу, — хрипло произнес Рохт. — Надеюсь, Нора сумела привести в чувство нашего пациента.

— Да-да, — согласилась я поспешно, про себя подумав: кто бы еще привел в чувство меня саму. Да хоть та же Нора. Я даже на нее согласна. Лишь бы не думать… обо всем!

Но, к сожалению, пришлось. Вернувшись в лечебницу, мы узнали, что гнома удалось привести в чувство. Только он был слишком слаб, так что на полноценный допрос рассчитывать не приходилось.

— У тебя пять минут, — строго предупредила гоблинша.

— Нора, ты чудо! — выдохнул Рохт и кивнул мне: — Хелл, пошли.

«Пошли» в исполнении дракона выглядело почти как полетели. В палате мы оказались через пару минут.

В лучах начавшего клониться к закату солнца на целительской койке лежал гном. Белоснежные простыни были немногим светлее, чем бледная кожа раненого. Какие-то провода и трубки амулетов окутывали коренастое тело бородача и отходили от него, присоединяясь к мерцавшим и пиликавшим артефактам и индикаторам.

Гном посмотрел на нас мутными глазами, видимо пытаясь сфокусировать взгляд.

— Узнаешь нас? — спросил дракон, присаживаясь на стул рядом с кроватью.

— Не-е-е… — просипел подгорник.

— А если я отключу артефакты? — становясь рядом с Рохтом, спросила я. И перехватила одну из трубок. Еще не пережимая, но явно давая понять: сделаю это без колебаний, если не услышу того, что мне нужно.

Гном перевел взгляд на меня и с усилием ответил:

— Теперь да…

— С кем будешь говорить, Моррун? С ней или со мной? — глядя на бородача, задал второй вопрос Рохт.

— С тобой, — отозвался гном.

— Браслет, который у тебя, откуда он?

— Я… — тяжело дыша, начал бородач. — Сегодня утром его получил. Мне притащ… привезли двоих. Сказали: как обычно. Отправить по этому адресу.

— Как отправить? — напряженно спросил Рохт.

— Телепортом.

Услышав это, я про себя выругалась, но сжала кулаки, чтобы не вырвалось ни звука. Не нужно было мешать дракону вести допрос. Свою роль в нем я уже сыграла. Не стоило оттягивать и так слабое внимание Морруна на себя сейчас.

Хотя внутри все орало до боли. Пекло! Пекло! Пекло! Если брата протащили телепортом, он сейчас может быть где угодно!

Зато теперь стало понятно, почему к этому гному шли все нелегалы в округе!

Глава 11

— Телепорт твой? Или пользовался артефактом переноса? — с нажимом спросил Рохт.

— Артефактом. Он у меня с настройками, перекидывает в пределах десяти миль, не больше, — хрипя, произнес гном. — Чтоб, значится, с новыми документиками, которые я выправил, — и сразу в нужное место, не привлекая внимания ищеек…

— А этим двоим, которых утром привезли, ты тоже липовые документы делал? — продолжил допрос дракон.

— Кхе-кхе… — гном попытался откашляться. Но вместо этого выплюнул сгусток крови. — Им-то? Нет. Когда люди Гвоздя приводят кого для переброски, то им ксивы без надобности.

— Почему? — вырвалось у меня, и я непроизвольно пережала трубку. Один из кристаллов тут же запищал, отчего пришлось расцепить пальцы, а потом и вовсе опустить руку — от греха подальше.

Гном, которому я перекрыла на пару секунд подачу кислорода, судорожно вздохнул и с ненавистью посмотрел на меня, но все же ответил:

— Точно сказать не могу, но ходит слух, что чародеев продают. Сильные маги — дорогой товар, но из-за дара их легко найти поисковым заклинанием. Поэтому их долго не держат в столице. Сутки — не больше… А потом — поминай как звали. Не найти.

Сутки… всего сутки, из которых прошло почти двенадцать часов. У меня все внутри похолодело, руки мелко затряслись, а внутренности словно облили едкой кислотой. Мне доводилось слушать о