рукам побежали мурашки, когда он, держа взглядом, сделал точно такой же шаг ко мне. И опять я от него, он за мной. Специально заставлял меня нервничать, загонял в угол.

– Если бы ты всё объяснил, я бы, может быть, подумала… – не желая поддаваться и всё равно не в силах ничего с собой поделать. Это было сильнее меня – его внутренняя энергия, заставляющая меня снова и снова принимать те правила, которые установил он.

– И зачем мне это было нужно, девочка? – прижал меня к подоконнику. В последний момент, когда я уже упёрлась ладонями, положил руки на плечи. – Мне нужна была жена, а не чтобы ты думала.

– Знаешь ли… – фыркнула, поражаясь его самоуверенности.

– Знаю, – он вдруг улыбнулся уголками губ. Его прикосновение было мягким, и эта мягкость окончательно выбила меня из равновесия.

Я смутилась и отвела взгляд. Что было бы, если бы он мне всё рассказал? Согласилась бы я. Вряд ли.

– Как Майя? – спросила после недолгого молчания.

Яков так и стоял, вжимая меня в подоконник, но угрозы я больше не чувствовала. Только усталость. Вдруг захотелось наплевать на всё, уткнуться в шею Якова и позволить себе хотя бы на несколько минут стать слабой.

– Уже в порядке, – он с шумом вдохнул и так же протяжно, шумно выдохнул. Приподнял мою голову. – Спит у себя.

– Тебе разрешили забрать её домой? – я ощутила такое облегчение, что голос резко сел. Сама не понимала до этого, как переживала, как давило на меня то, что случилось с его дочерью по моей вине.

– Я не спрашивал, – пальцы его переместились к моей шее. Он помассировал у линии роста волос, немного ниже, потом выше. Я закрыла глаза. Это было слишком хорошо, а я слишком вымоталась, чтобы бороться с собой.

– Ты когда-нибудь хоть о чём-то спрашиваешь? – почти шёпотом. – Хоть кого-нибудь?

– Нет, – без колебаний.

Я приподняла ресницы и снова закрыла глаза. Нет. Спрашивал ли он свою бывшую жену о её желаниях? О том, как она видит будущее их ребёнка, хочет ли быть в нём? Или… Или когда-то она услышала такое же короткое и бескомпромиссное «нет»?

Глава 21

Мирослава

Увидев сидящую на качелях Майю, я направилась к ней. Она тоже заметила меня и наблюдала из-под ресниц.

– Привет, – остановилась рядом и спросила: – Можно с тобой покачаться?

Майя ждала не этого. Понимала, что виновата, и наверняка думала, что я буду ругать её. Мне не хотелось, но и спустить на тормозах вчерашнее я не могла. Присев рядом я слегка раскачала нас.

– Почему ты не сказала мне, что тебе нельзя сладкое?

О том, что няню Яков вышвырнул взашей, мне было известно. Сейчас за его дочерью присматривал один из охранников – высоченный детина, никак не подходящий на роль гувернантки. Мне от его присутствия было не по себе, но Майя даже не обращала внимания. Похоже, привыкла.

– Ты бы мне не дала булочку, – бесхитростно и грустно отозвалась малышка. – И сгущённое молоко. А мне так хотелось…

Сердце сжалось. О том, что такое сахарный диабет, я почти ничего не знала. Слышала, но никогда не вдавалась в подробности. Только вчера прочитала несколько статей, но разобраться что к чему было не так-то просто.

– Разве тебе не дают сладкое? – на большие глаза и жалобный голосок я не повелась.

Уже после того, как мы вышли из кабинета, Яков немного рассказал мне про Майину болезнь. Совсем немного, но достаточно, чтобы я поняла – его дочь не лишена прелестей детства. Другое дело, что детство её не совсем такое, как было у меня. Это я поняла уже сама, но причина была не только в сладком. Детская площадка, на которой мы сидели, напоминала сказочный уголок, только уголок этот находился за высоченным забором…

– Дают, – нехотя призналась Майя. – Только… – замялась. – Мало. А мне так хотелось булочку…

– Ты бы могла хотя бы сказать мне, что тебе нужно сделать лекарство, – мягко укорила.

– Тогда бы ты мне не дала, – она хлопнула длиннющими ресницами.

Поспорить с ней, не соврав, я не могла. Пришлось промолчать.

Раскачала качели сильнее, глядя на дочь Якова. О том, что вчера она почти потеряла сознание, уже ничего не напоминало. Совершенно нормальный, здоровый ребёнок. Как объяснил Яков – она и есть нормальный ребёнок с той лишь разницей, что нужно постоянно держать болезнь под контролем и не делать вид, что её нет. Меня поразило, как он говорил об этом – сдержанно, уверенно.

– Давай с тобой договоримся, – заговорила я спустя несколько минут молчания. Майя подняла на меня огромные глаза, и я продолжила: – Ты ничего от меня больше не скрываешь и не врёшь.

– Я не врала.

– Может быть, и не врала, – старалась, чтобы голос мой звучал уверенно, но при этом без излишней жёсткости. – Но ты знала, что так делать нельзя. Попросила меня ничего не говорить папе, а что получилось? – сделала короткую паузу и ответила сама: – Получилось, что я пошла у тебя на поводу и получила от твоего отца.

– Он сильно ругался? – ещё более виновато.

– А ты как думаешь?

Майя промолчала. Съёжилась маленькой птичкой и понурила голову. Мне стало жаль её. Захотелось обнять и успокоить, сказать, что я не сержусь. Только я напомнила себе – нельзя. Она поступила плохо, и сглаживать это я была не должна.

– Не хочешь попросить у меня прощения? – осведомилась, когда молчание между нами опять затянулось.

Она не хотела. Дочь своего отца! Даже при всей неправоте, это претило породе.

– Майя.

– Прости, пожалуйста, – малышка всё-таки переборола себя.

– Обещаешь, что больше так делать не будешь? Мы с тобой договорились?

Она кивнула. После этого я наконец улыбнулась уголками губ. Такая маленькая и такая хорошенькая… Похожая и не похожая на свою мать и своего отца.

– Будь готова к шести, – сказал Яков, зайдя в гостиную.

Я видела, как остановилась возле дома его машина, но