башне приближается, а потом уже и поздно было. Петроградцы, хорошо они обучены, близко к пулеметам за мешками с песком подобрались и ручными гранатами их закидали, а мы выкатили и залп за залпом, залп за залпом — только клочки по закоулочкам полетели. Размолотили штуку, что британцы на башне монтировали.

— Николай Гурьянович, надо бы и туда, наверх, сползать. Может, что целое осталось, — предложил я. — Бумаги какие-то найти. Ну, по каким они собирали аппарат.

— Дело, Нинель, говоришь. Пошли.

Пошли… Вот, опять я вляпался…

Очень не хотелось мне на верхотуру подниматься, а придется.

— Что стоишь? Давай-давай! — поторопил меня Сормах. — Сам предложил!

Давай-давай…

Меня даже передернуло.

Первыми меня и Сормаха на башню не пустили. Сначала боевая группа поднялась, а потом уж мы.

Целого там почти ничего и не было — хорошо баллонные пушки поработали, но какие-то документы мы и собрали.

— Сегодня же в Петроград всё это отправим. Пусть умные головы там разбираются. Молодцы, — похвалил нас командир прибывшего в Париж отряда.

— Давайте теперь и в Люксембургский дворец, — предложил план дальнейших действий Сормах.

— Не имею возражений, — одобрил сказанное петроградец.

Глава 33

Глава 33 Важные трофеи

— Стойте! Погодите!

Я с недоумением посмотрел на Сормаха и петроградца.

— Чего, Нинель? Поехали!

Николай Гурьянович почти уже на танк взобрался. Понравилось ему верхом на бронированной машине по улицам Парижа разъезжать.

— А это?

Я указал на большие ящики, что у подножия башни инженера Эйфеля лежали. Некоторые из них были уже вскрыты, но многие — запечатанные.

Когда я на башне был, то заметил, что разнесли мы своими баллонными орудиями только какие-то металлические конструкции. Как бы штатив, стойку, подставку — не знаю, как там это и называется — для чего-то, какого-то оборудования. Британцы, назовём это условно лафетом, из металла на башне установили, а само оборудование на нём разместить не успели. Оно, скорее всего, сейчас в ящиках у башни и лежит.

— Всё это забрать бы надо и нашим ученым срочно передать. Этим они по нам и ударили.

Я очень осторожно носком сапога постучал по одному из ящиков. Мог бы и посильнее, он был из дюймовой толщины дощечек собран, а ещё и во многих местах металлическими лентами обмотан.

Сормах с танка спрыгнул, подошел, рядом со мной встал. Командир отряда из Петрограда тоже к ящикам приблизился.

— Там, на башне были только стойки под какое-то оборудование, а его самого не было. — Я мотнул головой в сторону детища Эйфеля. — Тут оно.

Комендант Парижа и петроградец переглянулись.

Сормах ещё и затылок почесал.

— Вот ведь…

Что Николай Гурьянович имел в виду, я не понял.

— Да уж…

Так же неопределенно выразился командир прибывшего в Париж отряда.

— Сейчас это важнее всего, успеем мы ещё до Люксембургского дворца добраться.

Мог бы я этого и не говорить. Сормах и командир отряда всё уже прекрасно поняли.

— Грузим и на вокзал, — распорядился петроградец. — Бережно и осторожно, чтобы ничего не поломалось.

Легко сказать… Куда грузим? На чем в назначенное место доставляем? Ящиков-то больше дюжины и все немаленькие.

Причем, делать всё это надо быстро. Нашумели мы сильно, скоро здесь островитяне появятся. Попробуют они отбить оборудование, тут и гадать нечего.

По дороге сюда я грузовых автомобилей не видел. Может, где-то они и были, но на глаза мне не попались. Зато, с десяток «Рено AG1» — вот они, в сторонке стоят. На них, наверное, британцы сюда прикатили. Реквизировали где-то и разъезжают сейчас на них по захваченной ими столице Франции.

— «Такси Марне» подойдут? — вылез как обычно я с предложением.

— Какие такси? — не понял меня Сормах. Не в курсе он был, что как-то на таких машинках французы перевезли шесть тысяч солдат из Парижа для участия в битве у реки Марне.

— Вон эти. — указал я коменданту Парижа на машины.

— Вполне, — ответил за Сормаха петроградец. — Что есть будем использовать.

Пришлось нам по три ящика в каждую подогнанную к башне машину грузить. Почему? Из-за дефицита водителей.

— Всё, уходим. — командир петроградского отряда махнул рукой и наша колонна тронулась.

Впереди и позади машин с ящиками были поставлены танки. Будет чем нам отбиться, если британцы ящики с оборудованием попытаются вернуть.

Бог не выдал, свинья на нас свой рот не раззявила и вполне благополучно мы добрались до вокзала.

— Здесь останетесь или с нами? — поинтересовался командир отряда из Петрограда у Сормаха.

Ящики сейчас находились в надежном месте — за блиндированными стенами вагонов поезда, что сутки даже не постоял на парижском вокзале.

— Мне приказа отбыть отсюда не было.

Иного ответа от Николая Гурьяновича я и не ожидал.

— Вот, Нинелю в Москву надо.

Сормах говоря это, перевёл взгляд на меня.

— Не вопрос, возьмем с собой. — рад был мне помочь петроградец.

— Нет, я пока тут останусь. Помогу чем могу… — отказался вернуться в Россию я.

— Ну, приневаливать не буду. Половину танков и отряда я вам оставляю, злодействуйте, — показал ещё раз свой веселый нрав петроградец. Он, вообще, часто шуточками-прибауточками сыпал. — С Москвой и Петроградом я связывался уже по телеграфу, скоро сюда ещё войска прибудут. Это, если германцы дальше не забузят. Что-то неладное в Берлине творится.

— Как там здоровье у Владимира Ильича? — поинтересовался Сормах. Если старший отряда с Россией связывался, не мог он о состоянии Ленина не спросить.

— Состояние — ближе к тяжелому, но стабильное. Без ухудшения, — процитировал чьи-то слова петроградец. — Все силы для лечения вождя прилагаются.

— Бай Бог ему здоровья.

Знатный большевик, а опять Бога вспомнил… Много ещё у Сормаха родимых пятен прошлого, не перековался он до конца.

Глава 34

Глава 34 Как вышли, так и вошли

— Николай Гурьянович, а что тебе всё во дворец-то надо?

Сейчас мы стояли с ним на перроне вокзала. Поезд с ценным грузом в Петроград укатил, а я и Сормах в Париже остались.

— Документы там, Нинель, документы.

Выкуренная до половины папироса Сормаха полетела на рельсы.

— В сейфе важные бумаги остались, — уточнил военный комендант столицы Франции.

Видел я этот сейф. Рядом с кабинетом Сормаха отдельная комната имеется, а там эта громадина