Они тут же стартовали, стараясь сделать это как можно более незаметно. По последним сведениям, местный правитель попросил помощи у пиратов, корабли которых быстро приближались. Перед тем, как влететь в ворота, Ракушка перехватила сообщение о том, что они приступили к точечной бомбардировке планеты ядерными зарядами.

Изрядно успев отвыкнуть от межпространственных прыжков, Сову тошнило съеденными наспех закусками. Затем на общем совете, где голос Совы носил исключительно согласовательный характер, было решено все же доставить Арпида в любом виде в назначенную точку и передать встречающим, иначе через некоторое время его бы хватились, и Сова стал бы преступником, которого преследовали бы во всех разумных системах, а это вредило бы его образу коммерсанта.

Ракушка долгое время пыталась выяснить, жив ли Арпид, но обладая недостаточными знаниями об Арктурианской анатомии и полнейшим отсутствием медицинского оборудования, сказать что-то определенное не могла. Все с нетерпением ждали появления запаха разлагающегося трупа, который, однако, сильно задерживался.

Сову мучила паранойя и мания преследования. Чувство, что они опять вляпаются в какую-нибудь историю. Ракушка успокаивала его как могла, но безуспешно, и только после приземления, во время которого их даже не обстреляли, Сова немного успокоился и переключился на поиски еды и воды, за которыми пошел на разведку, совершив посадку на вторую планету с подходящей для дыхания атмосферой в этой системе.

Планету населяли разумные мохнатые сумчатые звери, с обычным, можно даже сказать, банальным, сумчатым менталитетом. Жили они в больших пластиково-хромированных норах с вполне удобной мебелью и невероятно закрученными лестницами; на поверку пластик оказался не пластиком, а хром вовсе не хромом. Сова прогуливался по улице, по которой бегали зверюги, под которой ползали зверюги, над которой летали потрясающие птирюги и наслаждался спокойствием и утренним ветерком. Воздух был восхитительно свеж и наполнен запахами огромных, регулярно опыляемых цветов и свежих, скатанных в аккуратные шарики, экскрементов всех возможных переливающихся расцветок.

Вскоре он поравнялся с норой, которая, если верить лингвисту, была местным фастфудом с возможностью работы на вынос. С довольной улыбкой зашел внутрь, сел на корточки напротив трубы «жрала» и заказал все то, что, по его мнению, мог бы усвоить его организм. Через восемь стандартных часов его вынесли наружу вусмерть пьяным, сытым и довольным. Никогда Сове так хорошо не спалось под открытым зеленым небом. Во сне ему снились все те гусеницы, личинки и яйца животных в собственной слизи, которыми он замечательно отобедал. Глупая улыбка не сошла даже после двух дней, проведенных в корабельном туалете.

Загрузившись провизией, водой и топливом, они покинули доброжелательную систему в самом лучшем настроении, постоянно шутя и смеясь, над ставшими уже историей приключениями, которые казались такими далекими и смешными. Не смеялся только Геакрн, который полировал свой алмазный резак.

Вскоре Сова забылся в наркотической ломке, оказалось, что воздух на планете Зиамгард был насквозь пропитан наркотическими веществами, в обилии производимых местной растительностью и фармацевтической промышленностью, не имеющих никакого воздействия на привыкших, к счастью, местных жителей.

Набирая скорость, корабль, который успели оплести лианы и цветущие цветы, взлетел с планеты и направился к вратам.

Большой военный крейсер заходил к одной из лун системы ЗЕТА. После остановки форсажных двигателей в его корпусе открылись люки, и наружу вылетели несколько небольших абордажных истребителей, которые, присосавшись к лунной коре, стали выжигать путь внутрь направленным вихревым силовым полем.

Когда все было кончено, и твердь луны поддалась, корабли влетели в огромный внутренний зал, где в ожидании команд застыли роботы-рудокопы. Как только абордажные корабли приземлились, они пришли в движение. С большой осторожностью загружая ракушкоподобные предметы совершенно разных форм внутрь грузовых отсеков кораблей. Заполненные, они, один за другим, взлетали и возвращались на крейсер. Вскоре крейсер, набирая скорость, направился в сторону местного светила.

Ракушки выбирали место, где бы они смогли найти свой старый мир, свою родину. По какой-то причине, память о том, где их предыдущая родина, была удалена либо повреждена. Космический крейсер превратился в самое разумное существо во вселенной, по крайней мере, самым разумным из всех ныне известных видов.

В их совместной памяти были разрозненные знания о многочисленных цивилизациях, в том числе и погибших, о миллионах врат. После продолжительных дебатов была выбрана система, видимо, давно погибшей технической цивилизации, которая правила галактикой в их время и добилась очень многого. Множество их произведений, возможно, жили до сих пор, но прямой вектор к этой системе отсутствовал. Ракушкам не было жаль системы ЗЕТА, она была безжизненной, но тут проходила масса промышленных путей, после испепеляющего уничтожения этого сектора всем им придется лететь в обход, через три сектора. Что ж, с этой потерей ракушкам было легко смириться. Приблизившись к светилу, ракушки, только им известным образом, стали приводить его в гравитационный резонанс.

Их разум высчитывал огромные массивы данных, ни один интеллект, созданный человеком, не мог бы тягаться с ними, даже в самых простых вычислениях. В точно рассчитанное время плотность звезды стала настолько массивной, что искривила пространство, корабль, окруженный пурпурным силовым полем специальной конфигурации и полярности, вошел в прокол пространства и исчез. Через секунду система и множество роботизированных кораблей, двигающихся по разным маршрутам, были уничтожены, тем не менее, сигнал об уничтожении успел дойти до контрольного поста, маршрут системы ЗЕТА исчез с навигационных карт галактики.

Система, в которой крейсер вырвался на свободу, была очень древней, она не была нанесена на гражданские навигационные карты разумных рас, населявших галактику в данное время, хотя бы потому, что была расположена в опасной близи от черной дыры центра галактики. В ней не существовало таких понятий, как день и ночь, звезды здесь были расположены так близко и так плотно, что всегда был ослепительный полдень. Разумеется, здесь, вблизи от огромной черной дыры, поглощавшей всю материю в медленном вращающемся танце, здесь, где губительной дозой радиации была пронизана каждая песчинка, жизнь биологических существ была невозможна, потому ее тут и не наблюдалось. Здесь могла существовать только научно невозможная кварцевая жизнь во всем невообразимом разнообразии видов, заменившая вымершую биологическую, возможно, давшую ей жизнь много миллионов лет назад.

Корабль заходил на орбиту планеты, которая походила на ад: пески, радиация, сильнейшие ураганы, мощнейшие грохочущие молнии, которые создавали сильные радио-бури, делая невозможными работу некоторых незащищенных электронных систем; связь можно было поддерживать только ведя тахионные радиопередачи.