Аша разглядывала его лицо: прямую линию носа, сильную челюсть, высокие скулы. Он излучал уверенность и силу, почти как ее топор, и так же, как ее любимое оружие, нес в себе опасность, но при этом удивительным образом успокаивал и подбадривал ее.

Испугавшись собственных мыслей, она прошла мимо него, подняла с пола шлем и водрузила его на голову. Лишь бы никого и ничего не видеть – Аша поспешно вышла из комнаты.

За дверью она прислонилась к прохладной стене и подождала, пока успокоится колотящееся сердце. Спустя мгновение она помчалась вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, обещая себе держаться от скралла подальше.

Из города можно было выйти двумя путями: через северные ворота, к диким, суровым горам Расселины, и через южные, открывающиеся на бесплодную пустыню. Оба выхода охранялись солдатами. Но наружу вела еще одна дорога, секретная.

Глубоко под храмом располагалась подземная усыпальница, из которой можно было попасть в священные пещеры Седого Ольна. В ее стенах были устроены ниши, в которых стояли керамические горшки с прахом предков. Одна стена скрывала альков – маленькое углубление, которое вполне мог найти такой любопытный ребенок, каким была Аша, когда они гуляли по храму с матерью. В глубине алькова начинался туннель, по которому можно было пройти через весь город и выйти прямо к Расселине, минуя посты солдат. С этого туннеля начались все трудности с драконами.

Джарек не скрывал своих подозрений, поэтому она решила не пользоваться воротами. Она спустилась по сводчатой лестнице в подземелье храма, толкнула старую, полуистлевшую дверь и вошла в усыпальницу. Свет от факелов на лестнице метнулся вслед за ней, тень вытянулась вдоль стен и поползла на низкий потолок.

Факелы не могли до конца разогнать темноту, и Аша пошла вперед, держась за каменные стены. Она так часто лазила в этот туннель в детстве, что помнила наизусть, сколько нужно пройти: девяносто три шага в душной и сырой темноте. А что за туннелем? Священные пещеры.

Долгие годы, с того самого дня, как Аша вызвала Кодзу и он спалил половину города, туда никто не входил. До этого пещеры были самым главным святилищем, а священный огонь – живым сердцем храма.

Обычный человек специально готовился к посещению пещер: три дня соблюдал пост и накануне совершал омовение у священного родника. Входить в пещеры разрешалось только босиком, но никому и ни при каких обстоятельствах нельзя было проникать во внутренний алтарь. Туда могли заходить лишь жрицы храма.

В алтаре Аша впервые увидела изображение Элормы. Тогда ей было наплевать, накажет ли ее Седой Ольн за непокорность. На самом деле она хотела, чтобы он ее наказал.

В тот день Аша была в бешенстве. Она металась по дворцу, крушила все вокруг, кричала. Она хотела выместить всю свою ярость на самом святом, что было у Седого Ольна. Ее мать умерла, отравленная древними напевами, точно так же, как до нее умерли сказители.

Горе Аши сделало ее легкой добычей в тот день. Что-то надломилось внутри, и, едва она ворвалась в алтарь, Седой Ольн почувствовал это. Он проник в ее душу и вложил туда ненасытную жажду зла. Эта жажда заставила ее восстать против собственного отца, народа, королевства.

С тех пор древние напевы поселились в душе Аши, до краев наполняя ее сознание. Вот так ее и нашел Кодзу, падкий на древние напевы. Она не смогла удержать их внутри. Таким образом она почти разрушила целый город. Сейчас алтарь пустовал, и его пылающее сердце билось где-то в другом месте.

Она не любила вспоминать дни до пожара, то время, когда Седой Ольн пленил ее разум, заставляя каждую ночь украдкой покидать город и утолять бесконечный голод дракона, требовавшего напевов. Она могла не помнить в подробностях, что случилось в тот день, когда он обжег ее, но помнила дни накануне: как ждала, пока солнце опустится за пики гор, как тихо скользила по крышам, пробиралась по туннелю к горам Расселины.

Сейчас, в туннеле, она заставила себя вспомнить все. Как ночь за ночью предавала отца. Как позволила себе стать преступницей. Когда она добралась до Расселины и оказалась в окружении кедров и птичьего гомона, она заставила себя вспомнить даже то, что ни разу не вспоминала все эти годы. Она попыталась восстановить в памяти свой путь на плато, где Кодзу обжег ее.

Аша могла видеть ту босоногую девчонку внутри себя, слышать напевы, срывавшиеся с губ той пигалицы, бегавшей по горам Расселины, почувствовать, как легкой бабочкой трепыхается сердце, с каждым шагом приближая ее к древнему злу.

Аша ненавидела эту девчонку, но сейчас она была ей нужна. На этот раз у нее нет права на ошибку. Она опасалась использовать древний напев, ведь он мог вызвать любого дракона, находящегося поблизости. А у нее не было времени на других зверей. Аше был нужен Кодзу, только он один. Лучший способ его найти – вспомнить место их встречи.

Солнце уже начало снижаться, а она все еще не добралась до плато. В горах быстро темнело. Она отыскала небольшую полянку, свободную от деревьев, распаковала спальный мешок и отстегнула оружие.

Она не рискнула разжечь костер, но с собой у нее была плотная шерстяная накидка. Днем солнце может палить с неимоверной силой, но ночью в горах Расселины охотник рискует замерзнуть насмерть.

Аша не боялась закрыть глаза. За эти годы она приучила себя спать чутко и просыпаться от малейшего шороха. Даже спящей Аша оставалась самым опасным существом в горах. Ей нечего было бояться.

Она задремала, и вскоре поверхностный сон принес видения. Аше снилась пещера, наполненная едким дымом, щиплющим горло. Вдалеке слышалось потрескивание дров в костре, вокруг нее волнами струился теплый воздух. Громче, чем треск костра, звучали напевы, роящиеся под сводами пещеры. Они гремели так, что не обращать на них внимания было невозможно. Аша точно знала, где находится и кто ее ждет, еще до того, как увидела своего гостя.

Когда она подошла, Элорма вглядывался в пламя костра, словно читал какие-то скрытые в нем письмена. Аша вышла на свет, он поднял глаза и откинул капюшон.

– Мне казалось, я предельно ясно передал условие Седого Ольна, – резко произнес он. – Серпы можно использовать только для исправления ошибок.

– Я так и сделала, – ответила Аша, вспоминая убитую молодую самку дракона. – Какую еще ошибку с их помощью нужно исправить?

Он скривился, словно надкусил лимон.

– Право же, Аша, эта охота на драконов свела на нет все твое воображение.

Аша почувствовала негодование. У нее не было времени выслушивать бред.

– Седой Ольн может сколько угодно пытаться остановить меня, но я все равно собираюсь отыскать Кодзу. И как только я это сделаю, я его убью.

– В первой части своего утверждения ты права, – сказал он. – А что будет со второй – посмотрим.

Громкий треск нарушил тишину, словно под чьими-то тяжелыми шагами треснула ветка. Но, должно быть, ветки трещали в костре, ведь деревьев в пещере не было.