Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы отпраздновали Новый год с Джо и Риком в Форт-Майерсе и уже в середине января отправились в автопарк для фургонов «Волшебное озеро», расположенный неподалеку от Орландо. В лагере мы встретили таких же перелетных птиц, как и мы, которые решили перезимовать в умеренном климате центральной Флориды. Они, определенно, предпочитали хорошую погоду, поскольку у каждого из путешественников был свой электрический гольф-мобиль, укрытый полиэтиленовым корпусом на молнии для защиты от дождя и ветра. Итак, дата нашего полета приближалась, но погода нас совсем не радовала – число гольф-мобилей, укутанных в пленку для защиты от осадков, только увеличивалось.
Таких ливней я не видела за всю свою жизнь. В первые недели января не было ничего, кроме дождя, ветра, дождя и снова дождя. С каждым днем я все сильнее переживала о том, что полет не состоится, и каждый день я пыталась отпустить свои страхи. Норму погода совершенно не пугала. Она продолжала посылать открытки.
В назначенный день мы проснулись и выглянули в окно. Я не поверила своим глазам: на улице было темно, но свежо. Небо было чистым, а ветер стих. Идеальный день для полета на воздушном шаре! Позже мы узнали, что из-за плохих погодных условий в течение трех дней до и после нашей даты все полеты были отменены. Но 20 января светило солнце.
Норма поднялась еще до рассвета, намного раньше, чем обычно. Она быстро оделась, нацепив на себя пару штанов и свитеров, чтобы не продрогнуть. Вместе с Тимом они практически в дверях залпом выпили по чашке кофе без кофеина – мы не завтракали, решив устроить себе праздник живота сразу после полета. В предрассветной дымке за десять минут мы добрались до пункта сбора на парковке ресторана.
Нас встретил очаровательный англичанин по имени Гленн. Он поздоровался с нами, когда мы помогали Норме вылезти из джипа. Он был очень высоким, практически на полтора фута выше хрупкой Нормы. Когда она сошла с подставки, которую мы всегда возили с собой, он широко улыбнулся ей. «Всегда к вашим услугам», – заверил он нас.
За спиной Гленна мы увидели всю семью Томпсонов. Этим утром воздушными шарами управляли Джефф и его брат Джон. С ними рядом стояли их родители, которые должны были ассистировать Гленну на земле. И хотя никто из членов семьи не обладал столь же внушительным ростом, как Гленн, они полностью разделяли его неиссякаемый энтузиазм. «Добро пожаловать в путешествие вашей мечты!» – то и дело повторяли они.
Мы быстро подписали все необходимые бумаги о том, что компания не несет ответственности за наши жизни, загрузились в фургончик с ярким логотипом компании и отправились к месту запуска.
Солнце окончательно встало, раскрасив голубое небо ослепительно-желтыми, затем розовыми и даже оранжевыми красками. Пропан в баках загорелся и зашипел, а струйка пламени взвилась вверх к отверстию в огромном нейлоновом «парусе». Стуча зубами от холода, Норма ждала в фургоне. Ее восторженный взгляд притягивал, пожалуй, даже больше внимания, чем все происходящее вокруг. Тим сиял от счастья, помогая команде на земле. А я делала то, что умела лучше всего: фотографировала на свой верный «Canon 60D», надеясь, что хотя бы один снимок получится удачным.
Скомканная масса нейлона прямо на наших глазах постепенно превращалась в купол размером с семиэтажный дом. Радужные полоски шара словно украли все краски у яркого восхода солнца, затмив своим великолепием утренний небосвод.
«Мы все сделали, Норма. Вы готовы?» – промурлыкала Конни, мама Джеффа, в открытую дверь фургона.
«Да, но как я попаду внутрь? Я не смогу поднять ноги так высоко, чтобы забраться в корзину. Вы уверены, что мы сможем полететь?» – Норма не скрывала своего беспокойства.
И тут к ней подошел Гленн. Рядом с громадным англичанином она выглядела еще меньше. Он склонился над ней, встретившись своими голубыми глазами со взглядом Нормы, и с очаровательным английским акцентом произнес: «Можете крепко обнять меня?» Прежде чем Норма успела понять, что происходит, Гленн уже поднял ее на руки, поднес к корзине и, по ее собственному выражению, забросил внутрь. Все это время она не переставала хохотать.
Когда Норма оказалась в корзине и перестала смеяться над тем, как Гленн помог ей забираться на шар, мы проверили все еще раз и, наконец, были готовы взлететь. Я летала на шаре уже в третий раз, но, стоя сейчас в корзине, я знала, что на этот раз весь полет я буду смотреть на свою свекровь, а не любоваться открывающимися видами. Я попыталась представить себя на ее месте, взглянуть на мир ее глазами, ощутить то, что чувствует она.
Я вспомнила рваные края вырезанной из газеты статьи о полетах на воздушном шаре, которую мы нашли в Библии Лео, когда перебирали его вещи. А затем я подумала о другой вырезке, прикрепленной к холодильнику магнитом из кабинета зубного врача, которую мы так долго не замечали, а потом и о третьей, которую мы обнаружили под кучей других заметок, висящих на большой белой доске объявлений в тесной кухоньке родителей Тима. Еще одна вырезка, датированная 2014 годом, лежала в папке с налогами.
В голове крутились отрывки из Гаванде, правда, я не могла оформить их в слова, просто ощущала это. Я чувствовала, как все мои опасения, поселившиеся во мне в тот момент, когда мы решили взять Норму с собой в путешествие, постепенно уходят прочь. Я видела, как блестят глаза Нормы, и понимала, насколько это прекрасно – создавать собственную историю, насколько важнее получать бесценный опыт и новые ощущения, нежели просто пребывать в безопасности – даже в конце жизни. Когда мы оторвались от земли, я заметила, что Норма вдохнула глубже. Возможно, она хотела отдать частичку этого полета Лео, а возможно, всем телом хотела прочувствовать этот радостный момент.
Шар поднял нас высоко в небо, и глаза Нормы радостно заблестели. От удивления она раскрыла губы, а щеки ее подернулись румянцем. Она подняла голову и посмотрела на горелку, нагревающую воздух, который поднимал нас вверх. Затем она выглянула за борт и стала наблюдать за восходящим солнцем и верхушками деревьев. Я никогда не видела такого расслабленного выражения на ее лице: она становилась все более радостной и умиротворенной по мере того, как мы набирали высоту. Я не решилась спросить ее, о чем именно она думала. Это был ее полет, не мой. И я позволила себе разделить тишину вместе с моими компаньонами, ощутить себя в состоянии невесомости, погружавшем меня в глубокую и безмолвную негу.
Мы легко плыли по утреннему небу, пролетая над безупречным миром Уолта Диснея, над ухоженным полем для гольфа с ловушками для песка в форме Микки-Мауса и над застрявшими в пробке машинами.
Каждый раз, когда над нашими головами из пропановой горелки выбивалось пламя, я чувствовала, как из моей груди струится любовь, которой нипочем весь этот царящий под нами хаос.
Молчание нарушила Норма. Ее руки в перчатках лежали на кожаной кромке корзины, а вязаный плащ укрывал ее плечи и голову. Яркое солнце освещало ее лицо. Она сияла снаружи и изнутри, как и воздушный шар. Она взглянула на Тима, широко улыбаясь, и произнесла: «Твоему папе понравилось бы».
Рейми